Снять проклятие (СИ) - Фигг Арабелла Страница 2

— Как прикажете, ваше величество, — тоскливо отозвался Бертран. Вот ведь сволочь Гилберт! Накаркал: «Вот увидишь, останешься в столице…» В столице оставаться бывший, очевидно, уже теперь помощник командующего гарнизоном совершенно не хотел — ему полдня во дворце хватило, чтобы тихо возненавидеть этот насквозь фальшивый мирок.

— Гномы предлагают нам помощь в восстановлении укреплений, — продолжил король. Бертран в лёгком недоумении ждал продолжения: сколько он знал бородатое племя, гном стакан воды не подаст без выгоды для себя, это всем известно, но какое он имеет к ним отношение? — Разумеется, на выгодных для них условиях. — Вот уж точно — «разумеется». — И одно из этих условий — вы, барон.

— Барон? — вскинулся Бертран. — Что с моими братьями? Неужели все четверо…

— Нет-нет, — успокаивающе проговорил король. — Баронским титулом я вас жалую за ваши заслуги перед короной.

— Благодарю вас, ваше величество.

— Не за что, — король чуть усмехнулся. — Ваша матушка отдаёт вам своё приданое, так что вы теперь барон Зелёного Дола.

Ну… вот уж правда — не за что. Обозвать баронством деревушку в два десятка домов… разве что признать своими вассалами оборотней в тамошних лесах, но набирающие всё больше влияния жрецы Девяти такого жеста точно не оценят. Бертран, конечно, вслух этого не сказал, только голову якобы почтительно наклонил, пряча усмешку.

— Скажите-ка, барон, — неторопливо проговорил его величество, — вы ведь даже не обручены?

Бертран чуть замялся, но король есть король:

— У нашего командира осталась дочь…

— Я позабочусь о ней, — вмешалась королева. — Надеюсь, вы не совершили никакой романтической глупости перед лицом неминуемой смерти и прочего в том же духе?

Рыцарь закаменел лицом и ответил, что госпожа Аманда — порядочная девушка…

— Да-да, — снова перебила его королева. — Я поняла. Будет ей и достойный жених, и достойное приданое — можете об этом больше не беспокоиться.

Бертран подумал, что как раз теперь он, кажется, беспокоиться и начнёт, но тут король спросил его:

— А скажите, барон, сто’ит ли, по-вашему, свобода выбора одного человека — безопасности границ всего королевства?

Ловушка была видна невооружённым глазом, но Бертран вздохнул и шагнул в петлю:

— Разумеется, ваше величество. Если гномы требуют… — он уже мысленно нарисовал себе коренастую невесту с тёмным пушком на щеках и над верхней губой, похожую на гнома-подростка и одетую примерно так же. Ну… привыкнуть можно и не к такому, наверное, зато гномы любого пола беззаветно преданы тем, кого считают своими — настолько же, насколько не любят чужаков. Только непонятно, зачем им сдался Зелёный Дол? Лесом гномы не интересовались никогда, они даже в шахтах своих вроде бы деревянными креплениями не пользовались.

— Не гномы, — возразил Тристан Второй. — Сентуивир, Владыка Драконьей Башни, желает вступить с вами в брак. Равный, — уточнил он прежде, чем Бертран успел подобрать отвалившуюся челюсть. - Вы, надеюсь, не имеете предубеждений против таких браков?

Бертран только механически кивнул. Он был пятым сыном весьма небогатого, вежливо говоря, барона, который и титул-то свой получил незадолго до рождения своего последнего сына. Прямая дорога была рыцарю либо в консорты к девице выше его по положению, либо в супруги к такому же третьему-пятому, чтобы не дробить невеликие лены. А то и вовсе в паладины недавно созданного ордена Пути, требующего со своих членов безбрачия в обмен на иные блага. Но… Сентуивир? Кто он вообще такой? Маг, судя по пышному и явно не от рождения данному имени? Владыка Драконьей Башни… Это где? И какое, чтоб его мантикоры задрали, всё это имеет отношение к нему, Бертрану, новоявленному барону Зелёного Дола?

Равноденствие праздновалось шумно, хоть и не слишком сытно: кроме собственно равноденствия и окончания полевых работ, народ радовался завершению войны. Как бы даже победоносному — если считать победой стоившие неимоверных усилий попытки пинками выгнать из страны зарвавшихся соседей. На этом фоне скромная церемония в маленьком храме потерявшей былое поклонение Матери Всех Живущих осталась практически незамеченной. На ней, правда, присутствовал сам король, но в ту осень король с королевой много где были гостями, улыбаясь и произнося милостивые речи, и почему бы его величеству было не поздравить лично молодого полководца, который, по слухам, избавил королевство от нашествия горных орков — врагов могучих, свирепых и куда более опасных, чем соседи из Краснолесья? Король даже поцеловал в лоб новобрачного, к бесконечному умилению прихожанок, жалеющих такого милого рыцаря, зачем-то вступающего в брак с несомненным колдуном: а у кого же ещё в глазах будет столько горнего знания — и столько высокомерной скуки? Хорошо, хоть колдун был не старый и не уродливый, а молодой, почти ровесник рыцарю, и в общем, даже на ревнивый женский взгляд, вполне привлекательный. На эльфа, что ли, чем-то похож немного — тонкий, гибкий, с истинно эльфийским ленивым презрением в глазах. А глаза у негодяя были возмутительно красивы. Такие ярко-синие, каких у нормальных людей просто быть не может: небось, навёл морок какой или ещё как наколдовал.

Бертран церемонию отстоял с некоторым усилием: ногу ему дворцовые целители подлечили, однако глубокая рана, оставленная отравленным лезвием, закрылась, но не затянулась по-настоящему и вообще заживала медленно и как-то неохотно. Превозмогая боль, он послушно производил все положенные манипуляции, под конец поцеловал супруга в равнодушные губы (неожиданно горячие, словно того мучила лихорадка), приложился к руке его матушки (слегка, честно сказать, пугавшей Бертрана, но чем, он даже объяснить себе не брался), и поблагодарил короля за оказанную честь — личное присутствие на свадьбе.

А едва церемония завершилась, его посадили в карету, только-только дали попрощаться с матерью и братьями, и новобрачные покинули столицу. Сентуивир, глядя, как мучительно пытается его супруг пристроить больную ногу, чтобы меньше досаждала, вынул откуда-то из складок одежды флакон синего стекла, в каких с юга привозят розовую и лавандовую воду, и протянул ему. Бертран понюхал маслянистую жидкость (дрянь редкостная!), хмыкнул и сделал три глотка, которые ему посоветовал маг… ну, наверное, маг — попытки хоть что-нибудь узнать о будущем супруге остались, можно сказать, без результата. Единственный из всех, ветхий старичок, когда-то служивший в королевском архиве, со скрипом припомнил, что Сентуивиром вроде бы звали дракона с Золотого Нагорья, но про того уже очень давно ничего не слышно: может быть, впал в спячку? Если б его кто-то одолел, шуму было бы много, с десяток баллад бы сложили… ну, одну-другую — точно! Маг, в отсутствие дракона построивший себе башню на Золотом Нагорье, мог назваться так из тщеславия или чтобы попугать соседей, к примеру.

Бертран вяло раздумывал об этом, лениво разглядывая сжатые поля и начинающие золотиться перелески: от попыток завязать разговор его супруг уклонился, сказав: «Завтра, всё завтра». Ну, завтра — так завтра. Зелье подействовало, боль затихла, но взамен наползала сонная одурь. Бертран пытался было с нею бороться, но ехали долго, молча, было тряско и скучно, и он наконец дал себе сползти в беспокойный тревожный сон. В этом сне его привязывали на спину чёрному дракону, для чего-то заботливо укутывая меховым одеялом (а, ну да, в небе же холодно, как высоко в горах, — во сне догадался он), маг сел рядом, приобнял Бертрана для верности одной рукой, второй ухватился за шип гребня, и дракон, ворча про пожилую женщину, вынужденную таскать на спине двух молодых бездельников, прянул вверх.

========== Приятно познакомиться, дракон ==========

Ну, кажется, брачную ночь я бездарно проспал, — подумал Бертран, садясь на кровати и вертя головой в попытке понять, где это он. На постоялый двор как-то не похоже — слишком роскошно, но до Золотого Нагорья с его Драконьей Башней за неполные сутки пути вряд ли доберёшься. Или он проспал не сутки? Кто его знает, что там было за зелье, если с него снятся полёты на ворчливых драконах.