Син'Дорай - Сергей Александрович Малышонок

Пролог

Со звоном разлетелся проклятый клинок, ещё недавно внушавший суеверный ужас большинству жителей истерзанного войной мира. Измотанному битвой Королю Мёртвых не удалось сдержать мощи Испепелителя, направляемого рукой Тириона Фордринга.

Артас всегда отличался излишней самонадеянностью. Так было в его бытность паладином, когда принц, обезумев от жажды мести, отправился в Нортренд, намереваясь покончить с нежитью и её хозяевами навсегда. Так было во времена Артаса-рыцаря смерти, когда горстка эльфов смогла, пусть недолго, но сдерживать неисчислимую армию нежити, не пропуская её в глубины Кель'Таласа. То же самое вышло и ныне, когда гордыня подвела падшего принца в последний раз. Король-Лич заключил Фордринга в ледяную тюрьму в самом начале битвы, но воли величайшего паладина за всю историю Ордена хватило, чтобы не только выжить, но и выбраться из заточения. А затем нанести удар. Последний и самый важный.

Тысячи освобождённых душ, подобно рою разъярённых призрачных шершней, накинулись на своего поработителя. Пылая жаждой мести, они, не обращая внимания на попытки сопротивления, буквально рвали тело Короля Мёртвых, стремясь нанести твари, что лишила их не просто жизни, но и посмертия, как можно больший урон.

Но всё имеет свой конец. Каждый нанеся по удару, бывшие пленники направились туда, куда им полагалось отойти уже очень давно. Все, кроме одного. Дух последнего короля Лордерона склонился над поверженным монстром. Один из ударов сбил с проклятого принца шлем-корону, открывая всё ещё молодое лицо и изгоняя из глаз магический туман. Впервые за много лет Артас Менетил вновь был собой. Тем, кем он являлся раньше, до того, как в злополучный час сжал пальцы на рукояти Фростморна.

– Отец… всё… позади? – прохрипел сосуд Короля Мёртвых, хватаясь за призрака, словно маленький ребёнок за руку родителя. Пусть влияние Нер'Зула и отступило, но полное энергии Смерти тело принца по-прежнему взаимодействовало с миром мёртвых столь же хорошо, как и с миром живых, а быть может, и лучше.

– Теперь да, – ответил призрак. – Короли не правят вечно, сын мой.

– Мой взор… застилает… Тьма, – сдавленно, словно захлёбываясь кровью, прошептал рыцарь свои последние слова. Его руки безвольно раскинулись по ледяному полу. Самый страшный враг всего живого наконец-то отправился в Бездну. Король Мёртвых, шедевр Смерти, созданный Легионом, а после обернувшийся против него – и всего мира, умер...

Стоящие полукругом Герои, прервавшие земной путь монстра, в которого превратился когда-то доблестный паладин, молчали, склонив головы. Нет, они не возносили последнюю почесть Менетилу. Слишком многое они пережили – в том числе по его милости. Слишком многих друзей похоронили, чтобы теперь в их сердце осталась жалость к пусть и невольному, но виновнику случившегося. Нет, они провожали в последний путь все те сотни и тысячи душ, что сияющим вихрем устремлялись вверх. Все, кроме одной.

– Теперь, когда Плеть лишилась своего Короля, она станет ещё опаснее, – дух закрыл остекленевшие глаза Артаса и отошёл от его тела, в задумчивости смотря на победителей. – Ей нужен правитель. Всегда должен быть Король-Лич! – призрак выразительно глянул на Тириона и под громкий хлопок и вспышку бледно-синего света растворился во мраке Цитадели. Всё было кончено.

Наступила тишина, и Фордринг медленно подошёл ближе и склонился к земле, подбирая проклятый шлем-корону. Один лишь Свет ведал, что сейчас творилось в душе великого паладина. Он давно разучился бояться смерти, но то, что предстояло сейчас... Фактически – стать тем, против кого он сражался всеми своими силами – ради того, чтобы мир, наконец, был избавлен от проклятия?

Тень сомнений легла на сердце Фордринга. Положить столько жизней – затем, чтобы сейчас создать нового Короля Мёртвых?

И всё же… всё же Теренас был прав.

– Это… тяжкое бремя я возьму на себя, ибо никто другой… – но речь его была прервана, так толком и не начавшись.

– Тирион! – донёсся с Ледяного Трона могучий голос, порождающий эхо в продуваемой всеми ветрами вершине мира. – Брат мой, в твоих руках суровый рок… но это – не твоя судьба.

– Болвар! – полный надежды взгляд паладина обратился к трону. Воин Света сделал несколько шагов вперёд. – … Во имя всего святого! – разглядев то, во что превратился его друг и брат по оружию, Фордринг не смог скрыть шока. Ни волос, ни даже сколь-либо узнаваемых черт лица не осталось на теле мужчины. Только яростный огонь продолжал гореть в выжженных глазницах, растекался по остаткам кожи и оголённым мышцам. Переливался на вплавленных в плоть доспехах. Болвар не был похож на человека. Даже на нежить. Это было нечто совершенно иное.

– Пламя драконов определило мою судьбу… Мир Живых уже не для меня… – пылающий человек сжал пальцы на подлокотниках трона, поднимая лицо к Фордрингу. – Возложи Корону на мою голову, Тирион! Отныне я стану Стражем Проклятых!

– Нет, мой друг… Не могу, – паладин отвернулся и отступил. Сам принять это бремя он был готов. Величайшая добродетель паладина – самопожертвование. Но обрекать на подобное друга?

– Давай же, Тирион! – в голосе существа на троне слышались настойчивость и нетерпение. – И тебя, и этих храбрых героев ждёт иная судьба! А эту последнюю жертву… принесу я.

Глава Серебряного Авангарда с ясно читаемой внутренней болью прикрыл глаза и медленно развернулся к трону. Потянулись вязкие секунды раздумий, от тяжести которых, казалось, трещал сам воздух... Но вот паладин решился.

– Тебя не забудут, брат, – склонил он голову, глубоко вдохнув морозный воздух.

– Обо мне нужно забыть, Тирион! Если миру суждено освободиться от власти страха, никто не должен узнать, что произошло здесь сегодня! – пылающая фигура выпрямилась, впиваясь напряжённым взглядом в глаза паладина.

В ответ тот коротко кивнул и, вновь смежив веки в секундном промедлении, начал поднимать проклятый шлем над головой Фордрагона, как вдруг...

– Да что ты, Скверна тебя раздери, творишь?! – подобно драконьему рёву, тишину разорвал полный ярости голос одного из Героев, сразивших Короля Мёртвых.

– Эстос? – недоумённо моргнув, повернулся к своему другу и соратнику паладин. Повернулся, чтобы встретить взгляд пылающих злобой зелёных глаз, что, казалось, прожигали Фордринга насквозь. – Что ты…

– Нет, что ты, Тирион?! Раньше за тобой не замечался старческий