Отряд - Мич Казим

Кони шли по траве – высокой, сочной, густой. В такой траве может не только схорониться один лучник или лазутчик, такая трава может скрывать и добрую ватагу лихих людей. Быть постоянно начеку, быть наготове ко всему – это и было призвание той славной дружины, тому отряду, что прокладывал путь в неизведанное. Ни для кого не секрет, что первому всегда тяжело и конечно опасно. Казалось, что утро ещё не сдало свои права, но солнце успело стремительно подняться и, кажется, застыло на небосводе. Тёплое марево, пряное от разнотравья, струилось над землёй, над травой, и размывало, как бы отдаляло, и так еле различимую черту горизонта. А ведь они как раз стремились туда, к горизонту… вернее сказать, за горизонт.

Давно ходили слухи, что там, далеко-далеко, куда редко забредают даже отчаянные авантюристы, расположены богатые земли…. Очень богатые. Там, говорили знающие люди, всё необычное – и вода, и трава, и деревья, и даже звери. Слухов было столько, и были они настолько противоречивы, что в конце концов им просто перестали верить. Но, тем не менее, они были. Слухи ходили по городам, местечкам и сёлам. Иногда – просто чтобы скоротать время, но чаще с блеском и надеждой в глазах люди всё пересказывали и пересказывали, часто добавляя от себя, всё новые и новые подробности о тех далёких землях. Можно было понять этих людей: работая не на себя, да ещё и обрабатывая из года в год одни и те же наделы, одни и те же куски земли, истощающиеся от однообразных посевов, люди жаждали новых, плодородных, не тронутых плугом земель, а вместе с землёй и свободы для себя. Казалось, что только найди, дойди до той земли, и она будет кормить тебя. Но не только это было движущей силой. Найди те земли, распаши и обрабатывай, и ТЫ будешь САМ вольным человеком, хозяином. И люди задумывались всё чаще и чаще. Да и не только простой люд думал о новых землях. Знать тоже подумывала о новых наделах, о расширении своих владений, а значит и богатства, власти….

Ф-ф-ф-р-р-р-р… Из-под копыт лошади, заставив её вздрогнуть, а верховых насторожиться, выпорхнула довольно крупная птица и стремительно, насколько позволяло её грузное тело, полетела в сторону.

– Холера ясна… – невольно вырвалось у Томашека. Он резко натянул повод, одерживая коня.

Стремительно, пригибаясь к гривам коней, вскачь, за птицей понеслось несколько молодых резвых парней, на ходу натягивая тетивы луков. Проследив взглядом за полётом птицы, они отметили, что та полетела в сторону недалёкой опушки леса. Конечно, парням не стоило сломя голову лететь вперёд, ничего не замечая – это было опасно. Но, вспоминая себя в молодости, Томашек отлично понимал и хлопцев, засидевшихся в сёдлах, которые сейчас, в азарте погони, и думать не могли ни о чём, кроме добычи….

Пусть скачут – немного разомнутся, да и добыча в вечерний казан, тоже не будет лишней… Парни, ещё некоторое время покружив, вернулись к отряду и принесли не одного, а трёх, как оказалось, фазанов. Возбуждённо жестикулируя и перебивая друг друга, они рассказывали, как во время погони выпугали из травы ещё несколько таких же птиц, но, подстрелить удалось только трёх. Удачливые «охотники» гордо поднимали добычу, и немного смущаясь, немного снисходительно, принимали поздравления.

– Молодцы! Передайте трофеи в обоз, пусть ими там займутся… Внимательнее нужно быть, внимательнее…. – ещё раз напомнил Томашек.

Вежливо покивав в ответ, лихо подбоченясь, хлопцы разъехались по своим местам, и отряд, вкупе с обозом, неторопливо двинулся дальше. Да и как было торопиться, если ехали в новое, в неизведанное, а значит каждый шаг должен быть сто раз обдуман и проверен. Впереди, но ещё довольно далеко, просматривался лес. Скорее всего, спокойная часть пути заканчивалась. Прикинув расстояние, Томашек подумал, что этот привал, эта ночёвка, уже будет вблизи леса. Это неплохо.

Сделав ещё несколько коротких привалов, ближе к вечеру достигли опушки леса. В сам лес входить не стали, а разбили лагерь на полянке у небольшого ручейка. Быстро расставили повозки, как бы отгородив лагерь от леса, сноровисто поставили небольшие, походные шатры. Всё делалось быстро, споро. Каждый знал свои обязанности, да и близость отдыха была еще одним стимулом к чёткому и размеренному ритму. Разожгли костры. Кашевары приступили к делу, и скоро надо лагерем запахло едой. Выпрягли из повозок, расседлали коней, сбили их в небольшой табун, назначили сторожей и оставили пастись, отдыхать, набираться сил на завтрашний день. Завтра же, скорее всего, такой вольницы не будет. Завтра отряд будет идти по лесу, а там везде опасности, всё время нужно быть начеку, беречь людей, беречь коней. Ведь кони – это главное богатство отряда, и отпускать их на отдыхе пастись, даже с хорошей охраной, дело весьма рискованное, так как до конца ещё не ясно, кого нужно больше бояться: то ли диких зверей, то ли лихих людей.

Вскоре поспел ужин. Кашевары постарались, и подстреленные накануне фазаны, со вкусом и знанием дела приготовленные в казанах, были просто великолепны. На всех, конечно же, их не хватило, но старшие оценили поварское искусство, да к тому же под чарку. Так что дневное приключение было не зря. Не торопясь, помолившись у походных икон, люди приступали к ужину. Кое-где слышен был смех, звяканье посуды и оружия, с которым не расставались ни днём ни ночью. Напряжение дня понемножку уходило, люди отдыхали. Потихоньку в лагере всё успокаивалось, утомлённые долгим дневным переходом, сытно поужинавшие, все укладывались спать. Кое-где возле догорающих костров ещё копошились люди, негромко переговариваясь о чём-то своём, подправляя упряжь, готовясь к завтрашнему дню. Лагерь погружался в сон.

Ночь прошла относительно спокойно, если не считать того, что несколько раз кони, перестав пастись, настороженно поглядывали в сторону леса и жались друг к другу. Сторожа, затаившись, прислушивались к ночным звукам, но так ничего подозрительного не заметили. Скорее всего, то были какие-то звери, промышлявшие ночной охотой, а так как к табуну они не приближались, то и тревожиться было нечему. Ну а утро выдалось на славу. Выпавшая к утру роса переливалась и горела как огранённый алмаз. Капельки вспыхивали, скатываясь по травинкам, и оттого казалось, что в траве на мгновенье зажигаются миниатюрные звёздочки, которые ночью сияли в вышине ночного неба. Роса была не только на траве, но и на повозках, на шатрах и на одежде спавших под открытым небом людей. Солнце, поднимаясь ввысь, быстро убирало росу, пряча её куда-то в свои запасники, чтобы в следующую ночь, снова рассыпать. Люди просыпались, разжигали потухшие за ночь костры, сотворив молитву, умывались и принимались за дела. Кони, посвежевшие