Ритуал святого Валентина - Инна Юрьевна Бачинская Страница 3

С присущей ему замечательной скромностью Монах говорит о себе: «Я не Господь Бог и не ясновидящий, я всего-навсего скромный бродячий волхв с детективными способностями…»

В данный момент Монах и Лео в черных костюмах, с бабочками присутствуют на рауте в честь Дня святого Валентина в «Английском клубе» – самом крутом ресторане города. Монах недоволен, жмет правый башмак, ему скучно, он вполуха слушает восторженные словоизвержения Лео насчет присутствующих. Лео тот еще сноб! Любит тереться среди сильных мира. Монаху же плевать. Он никого здесь не знает, Лео вытащил его силой, пообещав, что на таком крутом сходняке непременно должно случиться что-то из ряда вон. Он чувствует это нутром и фибрами: из достоверных источников известно, что будут заклятые конкуренты и драка неизбежна. Или хотя бы скандалец. Нельзя все время сидеть дома, пенял Лео Монаху, ты теряешь социальные навыки, превращаешься в анахорета, мизантропа, человеконенавистника, начинаешь бояться людей, ты… ты… ты! Одним словом, сию минуту вставай и марш в ванную! Я принес тебе бабочку, у них строгий дресс-код.

Ха! Можно подумать, что Монах так сразу вскочит и побежит принимать душ и чистить зубы! Или что его привлечет какой-то жалкий скандал в благородном обществе! Как бы не так – он даже глаз не открыл. Но хитрый Лео знает, на какие кнопки нажать и чем соблазнить. Там фантастическая кухня, говорит он как бы между прочим. Семга под белым соусом, баранина, тушенная в красном вине, а свинина! А вина! А десерты! Лео чмокал губами и закатывал глаза. Входной билет стоит баснословных денег, прорвутся только самые-самые, посмотришь на наш бомонд, причем задаром. Знаешь, чего мне стоило хапнуть два пригласительных? Обещал им серию статей и отчет с картинками. Это их первый опыт с Валентином. И вообще, чего-то кушать хочется… Для достоверности он погладил себя по обширному животу.

В итоге Монах встал с дивана, стащил с себя безразмерную футболку, умылся и достал из шкафа свежую рубашку…

Глава 2

Гуляй, элита!

Открылся бал. Кружась, летели

Четы младые за четой;

Одежды роскошью блестели,

А лица – свежей красотой.

Усталый, из толпы я скрылся…

А. И. Одоевский. Бал

Лео Глюк с увлечением сплетничал, Монах слушал вполуха. Он никого на этом празднике жизни не знал, и ему было абсолютно все равно, кто с кем замутил, кто кому кинул подлянку и вырвал из-под носа удачную сделку. Он с удовольствием кушал. Лео оказался прав: кухня в «Английском клубе» на высшем уровне, а винный погреб вообще запредельный. Фуршет, правда, он не одобрял: ему не нравилось шляться с тарелочкой и бокалом по залу, натыкаясь на таких же беспривязных, да еще и с палкой под мышкой. Правда, по периметру стояли столы со стульями, и кто успел, тот прочно сидел. Лео успел, и Монах воспользовался плодами его расторопности. Он сидел, а Лео фланировал по залу, нагружал тарелки и возвращался к Монаху с новой потрясающей историей.

Правда, некоторых из присутствующих даже он не знал. Монах обратил внимание на женщину в длинном красном платье с невидным мужчиной. У нее прекрасные каштановые волосы, открытые плечи, прямая спина, движения танцовщицы. А он… никакой, но орлиный взгляд, уверенные манеры, высокомерно запрокинутая голова. Они были обособлены, вокруг них словно сама собой закручивалась пустота. Вездесущий Лео не знал, кто это, заинтересовался и побежал выяснять. К Монаху тем временем подсел фотограф Иван Денисенко с камерой, который подрядился отщелкать прием в обмен на пригласительный.

– Смотри, какая фемина, – сказал Иван. – А мужик слабоват. Кто такие, не в курсе?

– Лео побежал на разведку, – сказал Монах. – Сейчас вернется и доложит.

К ним подошел режиссер Молодежного театра Виталий Вербицкий в смокинге, с которым Монах был уже знаком, так как пару лет назад расследовал дело о возгорании прямо на сцене актера, игравшего Макбета[2]. Иван встретил его радостным ревом и обнял. Режиссер высвободился из объятий и обменялся рукопожатием с Монахом.

– Господин Монахов! – вскричал он радостно. – Сколько лет, сколько зим, как говорится! Спрашивал о вас неоднократно. Добродеев говорит, вы человек совершенно не публичный, медитируете и пишете мемуары. Мне с автографом! Никогда не забуду той страшной истории…

– Мемуары? – Монах махнул рукой: – Ерунда! А вот вы – любимец народа, как же, как же, слежу за репертуаром. – Это было бессовестное вранье: театр Монаха не интересовал вовсе. – Леша Добродеев все уши прожужжал: новые идеи, новые веяния, гений сцены…

Добродеев, правда, выражался иначе: анфан террибль, бабник, бузотер, враль и скандалист. Вербицкий был хорош собой – с прекрасной статью, длинной белокурой косой, красиво свисающей между лопаток, во фраке; на безымянном пальце левой руки сверкал красивый серебряный перстень – голова дьявола с красными глазами. Понты, конечно, но впечатляет.

– Леша скажет, – вроде бы смутился режиссер. – О вас он тоже много чего говорит, о вашем детективном гении, о случаях, которые вы вместе расследовали, о том, что видите человека насквозь… Насколько помню, вы экстрасенс?

– Громко сказано, – скромно ответил Монах. – Так, развлекаюсь помаленьку от нечего делать. А вы здесь по службе или как гость?

– Э-э-э… по службе? – удивился режиссер.

– Я имел в виду, участвуете в программе…

– Ой, да какая у них программа! – рассмеялся Вербицкий. – Шалман! Цыгане с медведем.

– С настоящим медведем? – не поверил Иван Денисенко, хватаясь за камеру.

– Фигурально выражаясь, – туманно объяснил режиссер. – Фигня. Вот мы готовим бомбу! Весь город поставим на уши.

– Что-нибудь… этакое? – Иван пошевелил пальцами. – Из какой области? Опять Древний Рим? Порно?

– Мы же не драма! Там, что ни поставят, получается порно. Терпение, господа, имейте терпение. В час зеро увидите все своими глазами. А пока молчок! – Он приложил палец к губам и спросил после паузы: – А что, ожидается убийство? Кто, так сказать, жертва?

– Убийство? – удивился Иван Денисенко. – В каком смысле?

– В прямом! Леша сказал, если господин Монахов выходит на люди, непременно случается убийство. К бабке не ходи – давно замечено. Он просто притягивает…

– Наоборот, – сказал Монах, обещая себе серьезно поговорить с Добродеевым. – В другом порядке, господа. Я почему-то совершенно случайно оказываюсь именно в центре преступления. В ваш театр тогда попал совершенно случайно, Добродеев вытащил, помните? И сейчас опять… – Монах многозначительно умолк.

– Господи, конечно помню! Страшная трагедия! – вскричал Вербицкий. – До сих пор мороз по коже. Театр в театре! Если бы не вы… Думаете, сегодня произойдет убийство?

Вербицкий и Иван Денисенко выжидательно уставились на него.

– Мое