Посредник - Дженсон Хэнк Страница 3

— Что-что?

— Да вы не обижайтесь, — ответил я успокаивающе. — Я просто так сказал.

— Извините, я была слишком резкой. Нервы на пределе.

— Ничего. У меня тоже день неудачный.

Она вздохнула.

— У всех бывают плохие дни. Надеюсь, у вас ничего серьезного?

Я пожал плечами.

— Моя девушка отвергла меня, один хитрый парень обыграл меня сегодня на биллиарде на десятку.

— Сожалею о вашей девушке, — сказала она.

— А мне всего жаль — и девушку, и десятку, и то, что я не попаду на встречу.

— Встречу? — посмотрела она удивленно-вопросительно.

— Да, — ответил я кисло. — Сегодня приезжает удивительная девушка из Франции. А у меня пропадет интервью с ней.

— Из Франции?

Я глянул на нее.

— Вы быстро улавливаете. Из Франции в Нью-Йорк ходят пароходы, как вам известно, а из Нью-Йорка в Чикаго — поезда.

— Удивительная девушка? — спросила она, почти переходя на шепот.

— Только не говорите, что вы не слыхали о Джин Браун, — сказал я. — Это девица, которую видели обнаженной столько…

— Да-да, — быстро проговорила она. — Я знаю, о ком вы говорите.

Она как будто задохнулась. Я с любопытством посмотрел на нее.

— Эй! Что с вами?

Она приложила ладонь ко лбу и откинулась на спинку сиденья.

— Сейчас пройдет, — сказала она слабым голосом. — Это, наверное, из-за жары.

— Мне остановиться? — спросил я с беспокойством.

— Нет-нет, пожалуйста, не беспокойтесь. Сейчас пройдет.

Я продолжал ехать. Я не был уверен, но мне показалось, что она наблюдала за мной из-под полуопущенных век.

— Значит, вы репортер, — проговорила она резко.

— Совершенно верно, леди, — сказал я бодро. — Все время в погоне за сенсацией. Ищу новости там, где другие их не замечают… — Только сегодняшней встречи не получилось, — вздохнул я.

— Может быть, это и к лучшему. В конце концов она просто девушка, а в Америке их так много.

— Джин Браун — особая, — сказал я. — Она в центре внимания. Любой мужчина, который слышит ее имя или встречается с ней, начинает представлять, как она выглядит голой, если, конечно, он ее еще не видел такой раньше. А женщины, услышав ее имя, начинают представлять, каково выступать голой перед публикой.

— У вас это звучит отвратительно, — тихо сказала она.

— Послушайте. Не я создаю общественное мнение. Я просто даю публике то, чего она хочет. Публике нужны новости, вот я и даю им новости. Они хотят новостей о девице, которая выступает перед публикой в чем мама родила, значит, я даю им эти новости.

— А вы не выполнили своей работы, — пустила она «шпильку». — Не встретились с ней.

— Но я с ней встречусь, — сказал я решительно. — Я встречусь с этой дамочкой когда-нибудь.

— Неужели так легко брать у людей интервью?

— Конечно, — хвастливо ответил я. — Репортеры проникают куда угодно и встречаются со всеми. Я все равно встречусь с этой Джин Браун и буду разговаривать с ней так же, как сейчас разговариваю с вами.

Она снова приложила руку ко лбу.

— Остановить машину? — спросил я испуганно.

— Ничего. Сейчас пройдет. Это солнце.

— Откройте «бардачок», — сказал я. — Там фляжка с бренди. Может, вам станет легче.

Она достала фляжку, сделала маленький глоток, посидела с минуту, закрыв глаза, и положила фляжку на место. Вот тут она и заметила мой пистолет. Она вытащила его и держала между указательным и большим пальцем руки, как будто это был не пистолет, а дохлая крыса.

— Эй! Осторожней, — сказал я.

— Почему? Он разве заряжен?

— Конечно.

— Но он не опасен, если не снят с предохранителя, да? — спросила она наивным голосом и тут же сняла пистолет с предохранителя.

Ничего не заставляет меня нервничать больше, чем дамочка с заряженным револьвером. Я не стал понапрасну убеждать ее и предупреждать, а просто затормозил и стал у обочины, выключив двигатель.

— Послушайте, передайте-ка пистолет мне, только осторожно, и не кладите палец на курок.

— Значит, он действительно заряжен, — произнесла она и, направив на меня ствол, положила палец на курок.

Меня бросило в жар.

— Направьте его куда-нибудь в сторону, — сказал я.

— Не хочу. Мне так больше нравится, — ответила она совершенно спокойным голосом.

По мне побежал пот.

— Осторожно, сестренка, — попросил я. — Это не игрушка.

— А что, если вы выйдете из машины? — сказала она мягко.

Я изумленно смотрел на нее, на пистолет. Это все казалось каким-то безумием. Такого просто не могло происходить. Но пистолет был реальным, и он был заряжен и направлен на меня.

Я открыл дверцу машины и вышел. Она махнула рукой с пистолетом, и от этого жеста сердце мое чуть не остановилось.

— Иди к кустам.

Я с надеждой огляделся, но этот участок дороги был пустынным и мне пришлось пойти в сторону кустарника, росшего у дороги.

Попутчица тоже вышла из машины и пошла следом за мной на расстоянии пяти-шести ярдов, не опуская пистолета. Что у нее было на уме? А вдруг она сумасшедшая?

— Все, — приказала она. — Можешь здесь остановиться.

Это была полянка. В двадцати ярдах отсюда проходило шоссе, но его не было видно.

— Теперь, — сказала она деловым тоном, — расстегни ремень и спусти брюки.

— Что?

— Ты слышал. Спусти брюки.

— Да будь я проклят, если…

Я умолк, потому что она вытянула руку с пистолетом и направила его прямо мне в грудь.

— Ладно, ладно, — проговорил я, торопливо и неохотно начал расстегивать ремень.

— Побыстрей. Мы не можем тут торчать весь день.

Это было какое-то безумие. Но я не мог рисковать с этой дамой, у которой в руках был заряженный револьвер. Свою жизнь я ставлю выше брюк.

Она внимательно следила за мной, когда я, оставшись в полосатых трусах, отошел от брюк.

— Пусть они лежат, — сказала она, когда я нагнулся, чтобы поднять брюки.

Я выпрямился и уставился на нее, растерянный, красный до корней волос, униженный и испуганный.

Мне помогло ее безразличие. Ей, кажется, не было никакого дела до того, как я выгляжу. Она опять махнула пистолетом, и мне стало не по себе.

— А теперь иди дальше, — приказала она.

Я пошел. Полы рубашки колыхались на ветру. Когда я бросил взгляд назад, то увидел, как она, не опуская пистолета, подняла брюки и сунула их под мышку.

Я все понял.

Ей нужны были мои брюки. Это было обычное ограбление с новым приемом.

Я повернулся к ней.

— Послушай. Тебе не обязательно все это проделывать. Если тебе нужны деньги, то могла попросить без…

Она махнула пистолетом, и я тут же смолк.

— Здесь я говорю. Что ты сказал про деньги? Они у тебя в брюках?

— Нет. Они в кармане рубашки.

Я похлопал себя по карману.

— Хорошо. Теперь поворачивайся и иди.

— Послушай, сестренка, — начал упрашивать я. — Имей сердце. Что ты хочешь?

— Иди, — сказала она, махнув пистолетом.

Я пошел. У меня слабели колени, когда она махала пистолетом, держа палец на курке. Я видел много случайных убийств, когда дамы с пистолетом понимали слишком поздно, что достаточно совсем легкого нажатия на курок.

Я продолжал идти.

Потом я остановился и оглянулся.

Сзади никого не было.

Эта дама загнала меня в кусты, забрала брюки и теперь исчезла. Что мне было делать?

Первым желанием было броситься за ней, забрать брюки и возвратить чувство собственного достоинства. Потом я решил забыть гордость и подумать о собственной безопасности. Ведь эта сумасшедшая могла прятаться где-то в кустах, а у нее в руках был мой револьвер.

Я осторожно двинулся через кустарник и тут услышал шум мотора. Мне был знаком этот шум, потому что так работал мотор моей собственной машины.

Я выскочил на дорогу как раз в тот момент, когда моя машина, набирая скорость, удалялась по шоссе. Пробежав за ней несколько ярдов, я остановился, обливаясь потом и тяжело дыша. Сзади послышался шум приближающегося автомобиля. Я вышел почти на середину дороги и отчаянно замахал рукой. Мне надо было догнать эту женщину, которая лишила меня одновременно машины, гордости и брюк. Автомобиль стал притормаживать, и я отступил к краю шоссе. Но когда шагнул к дверце, машина вдруг резко набрала скорость и помчалась прочь. Я успел только заметить испуганные глаза пожилых мужчины и женщины, которые ехали в этой машине. Только теперь я понял, в каком неприятном положении оказался. Никто не решится остановиться и подвезти меня. Но даже если кто-то и подберет меня на дороге, разве мне поверят? Передо мной открывалась мрачная перспектива. В лучшем случае кто-нибудь из проезжающих сообщит в полицию, что по дороге бродит какой-то полураздетый псих, и меня арестуют. Неизвестно, сколько потребуется времени, чтобы в полиции мне поверили.