Снайпер, который любил жареный рис - Чжан Голи Страница 3

— В наручники их, там в доме наркотики. И поищите папашу.

Участок примыкал к скале, а с остальных сторон был окружен лесом. Ближайший сосед жил у подножия холма.

Старика нигде не было. Однако на полиэтиленовых пакетах и иглах в лачуге обнаружились следы героина. Класс А, до трех лет, но с учетом предыдущих судимостей и двух неудачных попыток реабилитации может набежать больше. И еще здоровенный контейнер с клеем на столе, пустой на две трети, и груды пожелтевших полиэтиленовых пакетов.

Нет денег на героин, перешли на клей. Судьба торчка.

Но бог с ней, с наркотой. Старик-то где?

У старшего, Хлюста, растерянный вид, затвердевшая корка на глазах. Сидя на корточках возле машины, он пускает слюни. Младший, Котяра, по крайней мере держится на ногах: одна босая и в грязи, другая, столь же грязная, в дешевой пластиковой сандалии.

— Теперь, Котяра, в рехабе[2] не отсачкуешь. Теперь придется посидеть, а когда выйдешь, тебе будет за шестьдесят. Ну, где отец?

Котяра глядел вниз, на свои грязные ноги.

— Твой отец, — продолжал У, проверяя заметки в телефоне. — Ван Люшэн, восемьдесят семь лет, отставной сержант. Ни о чем не говорит?

По-прежнему нет ответа.

— Еще раз. — Глянув искоса, У повысил голос: — Вы где, ублюдки, отца закопали?

Он схватил одного из них за горло.

— Когда он умер? Сколько лет уже вы прикарманиваете его пенсию?

Руководствуясь отчетом господина Чэня, У считал такую возможность наиболее вероятной.

Вполне обычная история. Эти двое с подросткового возраста баловались наркотой и воровали — ничего серьезного, так, по мелочи. Ни у одного из них никогда не было нормальной работы, и вся семья всецело зависела от государственной и армейской пенсий Ван Люшэна.

Но его самого не видели уже несколько лет. У предполагал, что тот умер, и сыновья потихоньку закопали его, чтобы не лишиться денег.

Подоспело подкрепление из госбюро расследований и синьдяньского субрегионального бюро. У продолжал костерить торчков, затем начал подталкивать всхлипывающего, шмыгающего носом Котяру к лесу.

— Он всю жизнь заботился о вас, уродах, а за это ему теперь, после смерти, только яма в лесу? У вас совесть есть? Звери делают больше для своих мертвецов. Так где он?

Котяра осел в грязь. Его брат, поддерживаемый с обеих сторон, провел их дальше сквозь деревья и указал на поляну, на сложенные горкой пять камней.

— Мы… мы всегда приходим в День поминовения, могилку поправляем. — Ламентации скорбящего сына.

— Ох, да пошел ты. — Рык обозленного полицейского.

Не сдержавшись, У размахнулся, и старший брат, растянувшись в грязи, присоединился к младшему.

Все надели маски, поработали лопатами, и лес наполнился отвратительной вонью. Здесь часто идут дожди, а тело кинули прямо в грязь, ни гроба, ни даже циновки. Воздаяние Вану за то, что продолжал заботиться о неблагодарных сыновьях.

Он умер от какой-то болезни не то четыре года, не то пять лет назад — сыновья даже не могли припомнить когда. Даже не знали в точности, что убило его. Как-то раз Котяра вернулся домой и нашел отца бездыханным на кровати.

Сколько же времени он пролежал на этом изгваз-данном матрасе?

Опять-таки они не знали.

Хлюст сказал, что работал на стройке в Илане. Котяра —"на рыбацких лодках. Они месяцами не бывали дома, а их отец в это время умер в одиночестве, в заброшенной хижине на склоне холма. Котяра не звонил ни в полицию, ни в скорую. Две недели он спал в одной комнате с трупом, дожидаясь, когда вернется Хлюст. Они решили спрятать тело и, пользуясь печатью[3] и сберкнижкой отца, продолжали получать его пенсию.

Не прояви господин Чэнь интереса, Ван Лу-шэн прожил бы на бумаге до ста лет. Фактически ушел бы в бессмертие.

Следователь из прокуратуры выскочил из леса, зажав нос, и уехал, подписав ордер на арест братьев. Ребята из ГБР отказались перевозить их, опасаясь, что машина провоняет. Какой-то умник из синь-дяньских догадался окатить братьев из шланга, так что оба приняли душ.

Облить преступников ледяной водой в такую погоду… Это пытка? Нарушение прав человека, быть может?

Какое У дело? Он несколько раз обошел хижину. Ржавеющий газовый баллон. Электричество отрублено. Пустой холодильник, приспособленный под посудный шкаф. Никаких следов съестного, разве что пустые стаканы из-под лапши быстрого приготовления, кишащие тараканами. Как только Хлюст и Котяра не умерли с голоду?

Кипа счетов за электричество. Братья перестали платить пятнадцать месяцев назад, и полгода назад их отключили.

Они готовили при помощи старой бочки: над золой висела кастрюля, на дне которой под слоем зеленой плесени — остатки последней трапезы.

Эту парочку искорежило и угробило пристрастие к клею. Где уж там заботиться о правильном питании!

У обследовал лес. идя по узкой тропке, настолько заросшей, что приходилось приседать, погружаясь лицом в траву. Обнаружилась еще одна хижина, поменьше, сооруженная из трех металлических листов и шаткой деревянной двери; судя по всему, отхожее место. Открывать дверь не было необходимости: из-под нее торчала пара женских ног в сандалиях. Сотовый здесь не ловил, поэтому У вернулся к машинам и крикнул одному из синь-дяньских парней:

— Сюда! Здесь тело, женщина!

Они проверили архивы на одном из бортовых компьютеров. Котяра дважды разводился, оба раза с одной и той же, уборщицей на термальном курорте. Похоже, что они снова сошлись — в последний раз.

Не успев покинуть холм, автомобили из Синьдя-ня и госбюро вернулись, призванные к месту преступления.

Ее забили до смерти, среди трупных пятен еще виднелись синяки. Алюминиевая бейсбольная бита нашлась в траве поблизости — с четкими отпечатками кровавых следов от ладони и пальцев. У почти почувствовал, как от нее воняет Котярой.

Путем нескольких телефонных звонков выяснилось, что у Котяры и его бывшей жены имеется сын, в настоящее время мотающий десять лет в одной из тюрем провинции Гуандун за телефонное мошенничество. По крайней мере, его стол и квартира оплачивались налогоплательщиками с материка.

Ван Люшэн еще подростком вступил в национально-революционную армию в Шаньдун. Где только не служил: сперва бил японцев, потом бил коммунистов. Был на островах Цзиньмэнь во время артиллерийских обстрелов и получил медали за храбрость. В конце концов вернулся на собственно Тайвань с намерением осесть там, а кончилось тем, что три поколения его семьи постигла позорная участь.

Голый Котяра переминался в грязи с ноги на ногу, прикрывая ладонями срам. У схватил шланг и направил на него.

— Лучше бы твой отец собак разводил!

Умник, начальник У, спас Котяру от пневмонии, решив