Василий Трушкин - Лирика и эпос Константина Седых Страница 2

Стихи Седых подкупают своей свежестью, живописностью, глубоким поэтическим чувством. Сибиряки знали и любили этого тонкого лирика, влюбленного в солнечное Забайкалье, задолго до того, как он стал автором «Даурии».

В звенящих медью стихах то патетических и величаво-торжественных, то порою наивных и книжно-романтических и все же таких искренних он славит дорогое его сердцу Забайкалье, над которым прошумели столетия, прошла тяжелой поступью сама история.

Медлительны, как желтые тымэны,Бредут над степью грузные века.А сопки спят — лазурное мореныПо краю золотого ледника.Скамей мне, жизнь, чья молодость бурлила,Сгорала, ненавидя и любя,Кто спит в прибитых тенями могилах,Чьим голосом ты славила себя?

Это здесь, среди унылых забайкальских сопок, вырастали зубчатые остроги, гибли в каторжных рудниках народовольцы, и «жгла чахотка грудь большевика», «рвались сердца и мускулы на дыбе двуглавого российского орла». Такие картины вставали в воображении поэта, когда он думал о далеком прошлом родного края. Они сменялись другими, лично пережитыми, навеянными детскими впечатлениями от гражданской войны, о тех годах, что скоро «зашумели ветрами доброй славы». Эти пропахшие порохом и дымом ветры играли и в его мальчишеских вихрах.

Довольно, жизнь! Я знаю остальное.Веселый краснощекий карапуз —Я собирал на дымном поле бояКартечь и гильзы в дедовский картуз,Был желтый день, как венчики ургуя.Цвели по сопкам выстрелов дымки,На партизан в долину ЗерентуяСо всех сторон шли белые полки.

В его стихах о гражданской войне много от народной былинной героики. Поэт любуется ратными подвигами новых богатырей — какого-нибудь паренька из Нерчинска, седого черемховского шахтера или же слесаря из Читы.

Старовера-вахмистраC бородою черноюИз седла, как бурею,Слесарь наземь сбил,Но и сам под шашкоюКазака проворногоГолову чубатуюВ травы уронил.

Есть у Константина Седых небольшая баллада «Шахтер», в которой опоэтизирован подвиг пожилого рабочего-горняка. Разбитый конный отряд красных отступает. Враг же продолжает наседать, а биться нечем: «на сотню винтовок — один патрон». Отступать дальше тоже некуда: «мы влево метнулись — скала на пути, мы вправо, а там через топь не пройти». Начинается паника, раздаются голоса, предлагающие сдаться на милость врага. И только черемховец-шахтер предлагает пробиться и отвагой своей увлекает весь эскадрон.

Вертлявым хорунжим убит в упорВ бесстрашной атаке седой шахтерНо мы дорвались, прогудев, как буран,До смуглого князя, до белых улан.

В своих стихах он рисовал и потрясающие душу картины зверств и жестокости белогвардейщины. В одном из стихотворений К. Седых рассказал о том, как вниз по реке медленно спускался плот с сооруженной на нем виселицей, на которой, чуть покачиваясь, висели казненные.

Десятки проникновенных стихов и песен посвятил писатель героям гражданской войны, отважным сибирским партизанам.

Но Седых не только певец боев и походов. Он прежде всего лирик, лирик по самой своей строчечной сути. Немало взволнованных лирических миниатюр вышло из-под пера поэта. По-особому хороши у него картины весны и лета, когда кажется, что бубенчик чародея звенит в горлышке серебряном щегла, когда из поднебесья несется песнь жаворонка. Для этой пестренькой степной певуньи поэт нашел выразительные и яркие строки.

С зарей проснувшись, жаворонок серыйВзмыл из гнезда в струящуюся высь,И от земли до самой стратосферыСеребряные звуки разнеслись.Лесным ручьем звенит и льется песня,Звенит, звенит, как шалый бубенец.И вот уже растаял в поднебесьеВесны и солнца яростный певец.

Не менее поэтично рассказал он и о стае лебедей.

Летящая ясным утром над ковыльной степью лебединая стая представляется ему связкой жемчуга, брошенной щедрой и сильной рукой в поднебесье. Эта «связка» и извивается, и рвется и наконец, цепочкой уходит в синеву.

Его ранние стихи по своей окрашенности и методическому строю родственны лирике Сергея Есенина, поэта, который оказал несомненное влияние на творчество К. Седых тридцатых годов.

И пойду безотчетно счастливымВ степь привольную, словно в хмелю,Чтоб поведать озерам и нивам,Как я милую землю люблю.

Однако было бы неправильным видеть в этой своеобразной перекличке мотивов простое подражание прославленному певцу русских белоствольных березок и уходящей деревенской Руси. К. Седых привлекала в Есенине глубокая, лирически взволнованная любовь к природе, к милой сердцу родине. Это чувство в равной мере было дорого и близко обоим поэтам. Эмоциональная насыщенность лирики С. Есенина невольно заражала, покоряя своей бьющей через край непосредственностью, буйным «половодьем чувств». К. Седых учился у Есенина, но шел-то в поэзии своею собственной дорогой. Возможно, не без влияния Есенина, а, скорее всего, под воздействием живой песенной стихии в лирику Седых ворвалась песня. Напевность, мелодическая мягкость тона — отличительные свойства многих его стихов. В них красота и очарование родной природы часто гармонически сливаются с образом дорогого и милого существа. Образ любимой точно вписывается в красочную раму, сплетенную из золотых лучей солнца, голубой речной волны, переливчатых красок неба.

Голубая Аргунь, голубая,И платок на тебе голубой,Сизых чаек залетная стаяВ знойном небе кружит над тобой.Ты идешь по откосу крутому,Как прохлада желанная с гор...Что с того, что кому-то другомуБрошен твой опьяняющий взор....И под медленным солнцем июня,Даль просторней, душистей цветыОттого, что на тихой АргуниЕсть казачки, такие, как ты.

Вслушайтесь, наконец, как мягко и раздумчиво поет у него молодая казачка, потерявшая своего суженого, с какой щемящей грустью изливает она свое чувство:

В золотом половодьеВесеннего дняОн в Аргуни купалВороного коня,За водою пришлаЯ на берег крутойПо зеленой травеЧерез луг заливной.И уздою звеня,И звеня чепраком,Он плеснул на меняИз реки серебром.Клокотал ветерокПо кустам тальникаГолубые над намиТекли облака...Он потом ускакал,Помахав чепраком,Я осталась однаНа яру на крутом.Больше не было слов,Больше не было встреч:Уложила егоПод Богдатью картечь.Долго плакала яО лихом казакеУ Аргуни седойНа косом челноке.Все ждала, что придетИ полночью глухойПостучится в окноОсторожной рукой.Партизаны пришли.Только он не пришел.Над могилой егоТлеет трурный шелк.

Седых-поэт подготовил Седых-прозаика. Любовь к точному, поэтически свежему слову, яркость и живописность красок, выразительность художественного образа, колоритная и емкая деталь, глубокая эмоциональная насыщенность и покоряющий лиризм — все это пришло в его зрелую прозу из юношески непосредственных и задушевных стихов.