Юрий Визбор - «Умный в гору не пойдет»? Страница 2

Как-то в период работы в международном альпинистском лагере мне довелось беседовать с одним западным альпинистом. Темой беседы было одиночное хождение в горах, довольно широко распространенное за рубежом. Мой собеседник высказывался примерно таким образом: «Видишь ли, когда я иду наверх вместе с партнером, я предпочитаю обходиться без связки. Я полагаюсь только на себя, как и все мы в этом мире. Тебя не связывает сила или слабость партнера. Его темп. Его раздражающая склонность то и дело останавливаться и делать снимки. Его техника. Максимально быстро иду вперед. Если он отстает, это его личное дело. Почему я должен страдать или подвергать себя риску из-за того, что кто-то плохо дышит? Из-за того, что кто-то оступился? Поэтому я всегда предпочитаю, чтобы примус был в моем рюкзаке. Примус – это вода, вода – это жизнь. В конце концов, смерть – явление чисто индивидуальное, не так ли?»

Разговор происходил после лыжного катания, в ресторане кавказской гостиницы «Чегет». Любитель носить примус в собственном рюкзаке улыбнулся мне, загасил сигарету и пошел танцевать. Думаю, что он ни секунду не сомневался в том, что просто и доходчиво растолковал мне, как надо жить.

Ну что ж, я понял его.

Этими же соображениями руководствовались 7 июля 1934 года на высоте 7900 метров альпинисты Шнейдер и Ашенбреннер после безуспешной попытки германской экспедиции взойти на Нанга-Парбат. Когда повалил снег, на самом трудном участке спуска они отстегнулись от носильщиков, верой и правдой служивших им, и практически бросили их на произвол судьбы. Темп спуска шерпов показался альпинистам недостаточным. Двое носильщиков погибли на этом участке, третий – в нескольких метрах от лагеря №5. Еще три дня сверху доносились душераздирающие крики о помощи, но никто на помощь не вышел. Каждый из них, образно говоря, имел с собой «свой примус».

Я далек от мысли, что коллективизм в нашем спорте горовосходителей какой-то особый, чуть ли не кастовый. Не раз и не два во время своей журналистской работы я попадал в коллективы людей, где острое чувство содружества было главенствующим в отношениях между людьми. Сразу же возникало у меня ощущение давнего знакомства с парнями, только что вернувшимися с проходки тоннеля на трассе Абакан – Тайшет, и с вахты на подводной лодке, и с топографической съемки в маленьком городке Набережные Челны, еще не знавшем о своей большой судьбе, и с дежурства у перегревающейся в тяжелых льдах машины ледокола. И это ощущение сродни тому, которое испытываешь в горах. Яков Григорьевич Аркин писал: «… как незабываемо и радостно чувство, когда знаешь, что веревка, которая удержит тебя в минуту опасности, в надежной руке друга, что его глаза внимательно следят за тобой и в любой момент он готов прийти тебе на помощь… Я смотрю на ваши лица, друзья, отвечаю на ваши улыбки и думаю, что нет такой вершины, которую не победила бы человеческая дружба».

Но не только в дружбе залог успеха в горах. Хочу коснуться вопроса, который – увы! – много волнует альпинистов, – это снаряжение. Безусловно, было время, когда бумажные свитера с растянутыми до размеров декольте воротами считались надежной защитой от высокогорных невзгод, когда трикони заказывались в мастерских «Металлоремонт» и собственноручно прибивались участниками восхождения на лыжные ботинки или чудовищные башмаки, имевшие прозвище «студебеккеры», когда дефицитные ледорубы были неимоверной длины и на их стальных головках стояли четыре буквы: ОПТЭ – Общество пролетарского туризма и экскурсий. Кстати, несмотря на некоторую немодность по нынешним временам, ледорубы эти были прекрасны. Особенно они вспоминались в последней экспедиции, когда автор этих строк сломал при простейших операциях два новеньких современных ледоруба. По сравнению с прежними временами сегодня альпинисты снаряжены неплохо. Но качество этого снаряжения низкое, часто очень низкое. С одеждой и разным вспомогательным составом снаряжения еще можно как-то мириться. Однако «железо» ведь должно держать, а не гнуться и не ломаться! Поэтому всеми правдами и неправдами члены спортивных команд где-то заказывают для себя более надежные головки ледорубов, ледовые и скальные крючья, зажимы и так называемые абалазы – одним словом, все «железо». И охотников за этой самодеятельной продукцией, право, не упрекнешь. Они с удовольствием пользовались бы штатным снаряжением, если бы оно отвечало своему назначению.

Особо, очевидно, надо сказать о проблеме, не раз уже поднимавшейся альпинистской общественностью в прессе. Речь идет вот о чем: когда альпинист уходит на восхождение, у него нет никакого желания попасть, предположим, в лавину. Однако это происходит с частотой, которую хотелось бы уменьшить. И происходит не только во время спортивных занятий. Значительная часть горной территории нашей страны лавиноопасна. Что может спасти человека, который попал в лавину? Только одно – если его быстро найдут. Однако площадь раскопок зачастую бывает так велика, а снег такой глубины, что надежда только на случай.

Как найти быстро человека, лежащего и, может быть, потерявшего сознание под трех-пятиметровым слоем снега, и чаще всего это снег языка лавины, имеющий крепость бетона? Есть два способа. Первый заключается в том, что, выходя на лавиноопасный склон, каждый из альпинистов достает из рюкзака длинную, яркого цвета веревку, так называемый лавинный шнур. Считается, что, когда альпинист попадает в лавину, конец этого шнура должен остаться на поверхности и, двигаясь по нему, спасатели быстро придут к его хозяину. Что и говорить, хлопотно это, да и не всякий склон кажется лавиноопасным, да и шнур этот, надо сказать, далеко не всегда оказывается на поверхности. Второй способ – завести замечательных собак сенбернаров или какой-то иной породы. Это понадежней шнуров, но «осенбернарить» все спасательные станции и горные поселки, думаю, не представляется возможным. Кроме того, при транспортировке по воздуху в район несчастья собаки теряют остроту нюха.

Но вот нашли третий путь – исключительно простой и стопроцентно надежный. Это прибор инженера С. Л. Зарха под названием «Поиск». Прибор имеет свою драматическую историю. 8 марта 1969 года в Приэльбрусье, участвуя в спасательных работах, погиб в лавине инструктор альпинизма Евгений Зарх – сын изобретателя. Сразу его не смогли разыскать в огромном объеме снега, и найден он был только летом… После этой трагедии отцом погибшего был создан простой и недорогой прибор – величиной со. спичечный коробок и весом чуть более его. Этот прибор кладется альпинистом в карман. И все. В случае попадания в лавину человек обнаруживается другим поисковым прибором величиной с карманный фонарь в течение нескольких минут.

Прибор прошел испытания в ряде высокогорных районов страны и получил высокую оценку альпинистов. Множество людей пыталось помочь создателю «Поиска» преодолеть бумажную рутину, которая перекрывает подходы к предприятию, способному наладить выпуск этого прибора. Среди них – Н. С. Тихонов, писатели М. А. Дудин и В. Д. Поволяев, ученые Е. И. Тамм и А. М. Гусев, журналисты, известные мастера альпинизма. В Федерации альпинизма СССР хранится пухлая папка переписки с различными инстанциями по этому вопросу, и, право же, по этим документам можно написать книгу с печальным названием «Равнодушие». До сих пор прибор, в котором кровно заинтересованы не только спортсмены, но и строители, горняки, пограничники, топографы, геологи – словом, все, чья жизнь, работа и отдых проходят в горах, не выпускается. Будем откровенны: за медлительность, неповоротливость, невнимание к производству прибора «Поиск» мы расплачиваемся не падением престижа, не финансовыми неприятностями. Мы расплачиваемся человеческими жизнями!

Десять лет назад к фильму «Вертикаль» Владимир Высоцкий написал песню, в которой были такие слова: «Ведь это – наши горы, они помогут нам!» Буквально значение -этих слов может вызвать возражения. Но в них содержится другая правда – правда художественного образа. Да, работая, путешествуя, отдыхая в горах, мы вступаем с ними в определенные отношения. И если горы иной раз и прощают нам наше легкомыслие, несобранность, то мы же сами зачастую относимся к горам как потребители. Наш «роман» с ними утратил животрепещущее волнение первой любви. Впрочем, это особая тема, которая требует своих отдельных комментариев. Одно хотелось бы сказать: горы надо любить первой любовью. Все остальное приложится.

В горах все становится ясным – кто ты, кто я. В горах ты думаешь о себе и о вечности. Ты узнаешь себя так, как никогда бы не смог изучить на равнине. Умение постоять за право на жизнь – вот что ты доказываешь в горах. И доказываешь самому придирчивому оппоненту – себе самому.

…Вот и одна из последних записей из моего горного дневника:

«…Шипел и возмущался под ветром примус, хлопали брезентовые полотнища большой хозяйственной палатки. Ночь была безлунная, но звезды светили так ярко, как и на орбитальных станциях. Внезапно со стороны сказочно красивого пика Ашам стала подниматься яркая зеленая звездочка, будто желая присоединиться к своим подругам на небе. Это была ракета – весточка от группы Климашина. Они лезли на стену Ашам и докладывали, что у них все в порядке».