Верь людям - Людмила Константиновна Татьяничева Страница 2

— Мне кажется, — говорит он, — что лучше и работы нет. Сейчас наш коллектив добивается звания коллектива коммунистического труда.

…Быстро летит время. Наденька Новикова, родившаяся в ту памятную ненастную ночь предзимья, уже весело топочет по земле своими крепенькими ножками.

Глаза у нее — два светлых озерца в ресницах-камышинках. Хорошая, здоровая растет девочка.

По всему видать, что доброе тепло шахтерских рук, принявших и обогревших ее в час рожденья, не пропало даром!

II. ТОВАРИЩИ В БОРЬБЕ

Когда мы любуемся прекрасным зданием, ажурным мостом, соединяющим далекие берега великой реки, или новой машиной, каждая линия которой исполнена изящества, мы не забываем о том, что они созданы дружными усилиями многих людей: зодчих, конструкторов, металлургов, строителей.

Но всегда ли мы помним, что цельный человеческий характер, ясная красивая судьба тоже, в конечном итоге, создается при участии братского отношения людей друг к другу, которое почитается нашим народом как наивысшее сокровище?

…Я думала об этом, слушая горячий, исполненный живого чувства и мысли рассказ Ильи Зинурова, человека нелегкой, но прекрасной судьбы, о силе рабочего коллектива, о верной дружбе и товариществе, чистом и нерушимом, как булатная сталь…

Мы сидели в маленькой, заваленной чертежами комнате конструкторского бюро. В открытое окно врывался легкий апрельский ветерок, кудрявил и без того буйный, воронено-черный чуб молодого человека.

Лицо его, густо залитое солнцем, казалось совсем юным. И только в глазах, в их сверкающей темно-карей глубине, затаилась боль, вызванная воспоминанием о том страшном, что случилось с ним поздним январским вечером четыре года тому назад.

…Жизнь Ильи Зинурова складывалась ладно и стройно. В 1957 году он успешно окончил Магнитогорский индустриальный техникум и получил назначение на Челябинский металлургический завод.

Здесь, в мартеновском цехе № 1, началась трудовая жизнь молодого человека, со школьной скамьи влюбленного в мужественную профессию металлурга.

Сперва он работал на разливке. Работал с упоением, с задором.

Потом Зинурова назначили мастером огнеупорных работ.

Девятнадцатилетний мастер был горд оказанным ему доверием и стремился, чтобы его бригада работала без сучка и задоринки.

Однажды в вечернюю смену, когда бригада устанавливала желоб у стального отверстия мартеновской печи, неожиданно произошло несчастье. Зинуров, только что подавший команду «майна», сорвался с шестиметровой высоты в разливочный пролет. Вслед за ним рухнула тяжелая площадка и стальным ребром придавила ему ноги.

Илья в мельчайших подробностях помнит, как это было. У него еще хватило сил приободрить потрясенных товарищей и распорядиться, чтобы нашли трос для подъема площадки.

— Удивительное было состояние, — рассказывает он, скатывая сильными пальцами бумажный шарик. — Мозг работал предельно четко. И, как говорят, вся прожитая жизнь, день за днем прошла перед моими глазами. С какой-то даже торжественностью я подумал, что вот она — смерть. Но страха не было. Только, когда товарищи проносили меня мимо изложниц с металлом, до слез стало жаль, что никогда больше всего этого уже не увижу. И еще запомнились морозные колючие звезды на темном небе. И звезд стало жалко — не успел на них вдоволь налюбоваться. Все как-то было недосуг…

…Как личное горе переживали рабочие цеха несчастье, случившееся с Ильей. Пока шла операция, — а продолжалась она мучительно долго, — десятки людей звонили в больницу, спрашивали с тревогой:

— Ну, как? Скоро ли?

А Николай Овчаренко, с которым Зинуров дружил и жил в одной комнате, ни на секунду не отходил от телефонного аппарата, курил папиросу за папиросой, пока не услышал:

— Операция прошла благополучно.

Но самое трудное для Ильи началось потом…

Юноше ампутировали обе ноги, — и обе выше колена, — он впал в состояние тяжелого уныния, граничащего с отчаянием.

О тяжелом душевном состоянии Ильи узнали в цехе. И встревожились.

— Надо помочь парню, одному ему трудно перемолоть горькие думы, — решили товарищи.

Секретарем партийной организации первого мартеновского цеха был в то время Анатолий Андрианович Власов.

Он часто навещал Илюшу, рассказывал ему о людях, сильных духом, перед мужеством которых отступает и сама смерть.

Навещали Зинурова многие — старые и молодые рабочие, коммунисты и комсомольцы. Каждый стремился передать ему частицу душевного тепла, сказать ободряющее слово или просто пожать руку.

А однажды в палату к Илье явилась целая делегация — весь цеховой комсомольский комитет во главе с секретарем Толей Вяткиным.

Пришли и чинно уселись возле кровати.

Илья невольно улыбнулся:

— У вас, ребята, такой вид, будто вы заседать собираетесь.

— Угадал, — рассмеялся Толя, — мы надумали провести здесь выездное заседание комитета. На повестке дня единственный вопрос: о тебе.

Это было необычное заседание: без протокола, без регламента.

Заинтересованно и сердечно комсомольцы говорили о судьбе своего товарища, обсуждали планы его дальнейшей жизни, советовали и советовались…

В заключение постановили: комсомольцу Зинурову не падать духом, уверенно смотреть вперед!

Часто получал Илья письма от товарищей по техникуму — от Владимира Захарова, Ивана Хамзы, Николая Лукьянова, Геннадия Кадошникова, Валентина Плотникова.

От дружеской ласки, от щедрой заботы заводского коллектива с каждым днем светлело на душе у Зинурова. Все охотнее откликался он на бодрый, настойчивый зов жизни, требующей от него выдержки и действия.

Прежде всего он должен во что бы то ни стало обрести утраченную способность передвигаться.

Завод при помощи областных организаций выхлопотал Зинурову путевку в Московский институт протезирования.

С упорством, удивлявшим врачей, он учился ходить на протезах. Падал и снова поднимался, чтобы, стиснув зубы, сделать еще шаг. Еще и еще. И так изо дня в день, из месяца в месяц!

Как трудно ему ни приходилось, Илья твердо верил, что непременно научится ходить. Сам. Без посторонней помощи. И даже без костылей!

И он своего добился!

В Челябинске Зинурова ждал сюрприз: завод подарил ему «Москвич», предоставил удобную квартиру в новом доме, где он живет с матерью, братом и сестренкой.

Так постепенно жизнь вошла в нормальную колею. Задачей номер один стала для Ильи учеба в институте. Учиться решил твердо. Но его терзали сомнения: какой институт ему сейчас по силам? Может, в юридический пойти?

Сердце властно требовало: если поступать так только в политехнический. А рассудок выдвигал трезвые доводы: ну что за инженер-металлург на протезах!

Как всегда, вовремя на помощь пришли товарищи:

— Ты, Илья, металлург, а металлурги — однолюбы, своей профессии не изменяют. У тебя есть все данные, чтобы стать настоящим инженером.

Все это — давно в прошлом. Сейчас Зинуров уже на третьем курсе металлургического факультета.

Учится на вечернем отделении, а днем работает в заводском конструкторском бюро. Работает он добровольно, бесплатно, исключительно ради того большого удовлетворения, которое доставляет ему творческий труд конструктора. Ради гордого сознания, что он, списанный врачами как неработоспособный, остался в рабочем строю