Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" Страница 3

[6] Путешествие.

[7] Удобный, благоприятный случай.

Глава 2

Проглядывая газету за утренним кофе, Фокадан время от времени комментировал статьи. Получалось едко, ёмко и небезынтересно — если верить товарищам по ИРА, откуда и пошла эта привычка к утренней политинформации.

Кэйтлин, сидя на стуле и болтая ногами, пила какао, сваренное чернокожей Женевьевой.

— Вам уже десять лет, маленькая мисс, почти невеста, — укоризненно шептала служанка, суетясь вокруг, — так что вы ножкой-то вертите, будто мул хвостом?

— Комаров отгоняю, — нашлась девочка, — ты их не видишь? А они есть!

Чернокожая хихикнула негромко, прикрывая рот пухлой ладонью и погладила подопечную по голове, улыбаясь.

— Ваша взяла, мисс — отгоняйте дальше.

По негласному уговору, побеждал тот из спорщиков, кто мог привести убедительные и забавные аргументы. Чаще побеждает Женевьева, мастерски переключаясь с южного негритянского говора на господскую речь.

Манеры Кэйтлин безупречны для десятилетней девочки, но за завтраком можно дать себе маленькие поблажки. Тихое бурчанье Женевьевы, привычное с детства, делает завтрак уютней.

Девочка, препираясь с нянюшкой, успевала внимательно слушать отца и время от времени задавать вопросы. Она не всегда понимала суть статей, но вместе с комментариями взрослых получалось этакое введение в курс политологии.

— Волнения в Польше, — озвучил Алекс заголовок и бегло пробежал глазами статью, полную велеречивых[1] измышлений не слишком-то умного автора. Поскольку газета берлинская, то отношение к полякам презрительно-сочувственное — вроде как и недочеловеки, но раз под властью Австрии и бунтуют против оной, то почти союзники. Сочувствие острожное, этакая фига в кармане.

— Если верить пруссакам, то восставшие поляки — этакие прекраснодушные романтики, отстаивающие рыцарские идеалы, только что бестолковые донельзя, — подытожил Фокадан, не скрывая скепсиса.

— Я вот австрийский взгляд на эти события пролистал, — Конноли хрюкнул, пытаясь сдержать смешок, — если верить им, то восставшие — сплошь разбойники и насильники.

— Ну-ка, — отобрав газету со статьёй, Алекс просмотрел её и в голос рассмеялся, — так расписывают поляков, что хоть крестовый поход на них объявляй. Исчадья Сатаны, никак не меньше.

— А может и правда, — пискнула Кэйтлин и смущенно замолкла, но видя подбадривающий взгляд отца, заговорила:

— Раз уж австрийцы только гадости о поляках пишут, то может — заранее оправдания готовят? Вспомни, пап, у них же в газетах о поляках ничего хорошего нет. Дворяне тамошние — сплошь самозванцы. Если и дворянство подтверждённое, то их давно нужно лишить дворянства за бесчестные поступки — они же как паразиты живут, даже в годы бедствий не вставали на защиту Родины[2]. Крестьяне польские — недочеловеки, полуживотные, выведенные селекцией шляхты из самых трусливых и подлых. Так ведь?

— Верно, — согласился Фокадан, — и какой из этого следует вывод?

Он уже понял, что хочет сказать дочь, но приучает формулировать мысли и произносить речи.

— Австрийцам нужна земля, но не нужны поляки, — уже уверенно сказала Кэйтлин после короткого раздумья, — дворяне не нужны, да и горожане не требуются. Крестьян же, раз их полуживотными называют, но с оттенком жалости, сгонять с земель не будут. Наверное как в Индии сделают — высшие касты, низшие. А статьи эти — подготовка общественно мнения.

— Немного коряво, но в целом точно, — согласился Алекс и девочка просияла. Не так давно ей исполнилось десять лет — тот самый возраст, когда мозги уже появились, а гормональные взбрыки ещё впереди. Чудо, а не ребёнок!

— Командир, — нерешительно начал Конноли, кинув в сторону Кэйтлин извиняющийся взгляд. Фокадан повёл бровью, и дочка послушно встала из-за стола — пришло время взрослых разговоров. Подслушивать она не станет, не то воспитание.

— Тут такое дело, командир — англичане вокруг виться начали. Данные всё больше косвенные, да чуйка моя, но прими к сведению. С таким раскладом не стоит через Польшу ехать, могут провокацию устроить.

— Через Данию, — решил Фокадан, ни секунды не сомневаясь в словах бывшего ординарца, ставшего адъютантом, — позиции русских там сильны, но нет такого бардака, как в вассальных немецких княжествах. Напросимся под крылышко военных моряков, должны навстречу пойти. Ещё какие соображения имеются?

— Как не иметь, — тягуче откликнулся Бранн Данн, один из ближников Фокадана, некогда техасский рейнджер и ветеран двух войн, — ловушки нужно ставить.

— Стоит ли? — С сомнением поинтересовался Конан Райли, такой же матёрый вояка, — местные власти нервно трупы воспринимают. Спрятать тела в большом городе можно, но только если знаешь город как азбуку, иначе запалиться легко.

— Головорез, — привычно буркнул Бранн рослому Конану, — а головой подумать? Нам не уничтожать этих поганцев нужно, а понять хотя бы — точно ли это англичане, да какой у них уровень. Робу я верю, сам склоняюсь к такому же мнению, но проверить нужно. Мало ли, может местные решили английскую карту разыграть. Придавим человечка, а он из союзных окажется. Так, командир?

— Вполне, — согласился Фокадан, сворачивая газету, — русские или австрийцы вполне могут сыграть втёмную английских контрабандистов, — те на библии поклянутся, что на английские спецслужбы работают. Подведут нас к силовому решению, а потом за яйца прихватят — для лучшего сотрудничества. Провокации от лица противника в разведке не редкость, сами так работали.

— Кто как, — хмыкнул Бран, ехидно покосившись на силовика Конана, — кто мозгами больше, а кто и мышцами.

Началась привычная беззлобная перебранка двух заклятых друзей, в которую охотно влез Конноли, шуточно подзуживая. Алекс не прерывал весёлую свару, обдумывая ситуацию.

— Сделаем так, — молвил он и ближники немедленно замолкли, — поставим по пути сторожки, чтобы понять немного наших преследователей. Тебе, Бран, придётся выехать вперёд, да готовить ловушки. Продумай ситуации, в которых наши преследователи могут спалиться — меня кто-то на английском будет обсуждать в их присутствии, ирлашек ругать. Впрочем, не мне тебя учить. В Дании к русским подойдём с жалобами, а по реакции и посмотрим — англичане балуются или союзники подход к нам нащупать желают.

— Принято, командир, — отозвался фений, — к вечеру в дорогу соберусь.

Бран не оговорился по старой памяти — генерал, как и многие вояки, числился в активном резерве. Борегар пару лет назад провёл закон, позволяющий не платить бывшим военным жалование из казны, поскольку они не состоят на действительной службе, но дающий возможность мобилизовать в случае необходимости.

Поскольку ополчение КША и без того поддерживало высокую боеготовность, закон восприняли как нечто совершенно естественное. Немногие оценили иезуитскую хитрость, подводящую резервистов под действие армейских законов, кажущихся естественными в милитаризованном государстве с беспокойными соседями.

Креолу запали в голову рассуждения попаданца о швейцарской армии двадцатого века. Подробностей в том давнем разговоре Алекс не приводил, рассуждая вроде как умозрительно, но концепция вооружённого народа джентельменам Юга близка и понятна.

Профессиональный костяк в армии КША остался, но территориальные войска получили наконец официальный статус. Владельцам приграничных ферм, обладающим званием офицера или сержанта территориальных войск по совместительству, нововведение пришлось по душе — как ни крути, но быть частью Системы порой выгодно. Разговор с мелкими чиновниками и скандальными соседями строится иначе, да и с нарушителями границы можно не церемониться.

Немаловажен и экономический аспект закона. Экономика Юга хоть и выросла после войны с Севером, но куда меньше, чем хотелось бы — сказалась война в Европе, аукнувшаяся в обеих Америках. Пусть в Конфедерации не голодают, да и промышленность развивается, но надежды на сверхбыстрое развитие экономики не оправдались.