Группа крови на рукаве. Том 4 - Алексей Викторович Вязовский Страница 3

— Что⁈ Что произошло⁇ — от лифтов ко мне бежал встревоженный лейтенант Казанцев — Я вызвал милицию.

— Два идиота приставали в баре к даме, лапали ее. Отменяй вызов

— Почему?

— Ты хочешь брать объяснения на английском у иностранки?

— Я… ну не очень пока владею иностранными языками — Казанцев покраснел — Но я учу!

— Наряд, что приедет, еще меньше тебя владеет. Иди, отменяй их и успокой идиотов — я кивнул в сторону входа — Сейчас они на свежем воздухе придут в себя, скандалить начнут.

— Кто начнет скандалить?

В холл зашли громовцы. Всей толпой. Во главе шел озабоченный Иво — Там какие-то иностранцы кричат на всю площадь. За задницы держатся.

Казанцев убежал, я я пожал плечами — Да какие-то хулигады. Выписал им слегка, но не похоже, что подействовало.

И тут же перевел тему — Как сходили в Эрмитаж?

— Да провались он пропадом — тихо ответил Тоом — Прямо как пионервожатый. Посмотрите направо, посмотрите налево….

— Замполит впишет в план занятий Грома — пожал плечами я — Культурно развивали бойцов, отчетность, все дела…

— Да достал уже! — мой зам подошел к стойке, забрал у портье ключ от номера — Ты знаешь, что на позапрошлой неделе мы всей комсомольской организацией закапывали капсулу? Митинг на два часа!

— Какую капсулу?

— С пожеланиями комсомольцам 21-го века — Иво прикрикнул на громовцев, народ быстро позабирали свои ключи — 'К вам, комсомольцам 21 века, обращаемся мы!

Сегодня, когда вы читаете это письмо, идет 2018-й год. Мы видим вас сильных, здоровых. Коммунизм, в борьбе за который мы отдаем все свои силы, стал живой действительностью. Люди из прошлого для вас мы мысленно вместе с вами, радуемся плодам нашего и вашего труда — в этом основное счастье нашей жизни…'. Ну и так далее. Почти дословно все запомнил. Сначала Козлов выступал, потом замполит дивизии. Еще наш четверть часа вещал. Мы стоим на плацу, жара, обливаемся потом…

— Ладно, ладно, не возмущайся. А в связи с чем была закладка капсулы? — я аккуратно, за спиной стащил кольцо с руки.

— Как в связи с чем⁇ Забыл? Пятидесятилетие комсомола — Тоом тяжело вздохнул, понизил голос — Счастливый ты человек, Орлов. Из Праги в Нью-Йорк, потом в Москву и обратно?

Заместитель внимательно на меня посмотрел. Нет, не завидует. Но уже все знает. Кто-то рассказал. Комитет — большая деревня. Несмотря на все меры по укреплению секретности — недели не проходит, чтобы с Лубянки новое цу на эту тему не спустили — в этой тесно спаянной касте все друг друга знают, общаются…

— Мы обязательно на эту тему поговорим. Иди, отдыхай. Тяжелый был день.

Я подмигнул Казанцеву, который вел под руки обеих «хлыщей», хлопнул Иво по плечу, пошел обратно в бар. Меня ждала рыжеволосая.

* * *

— Я Синтия.

В этом месте я чуть не заржал. Лыба на всю физию, еле справился.

— Я Ник

— Просто Ник⁇

Рыженькая девчуля, которую я освободил от навязчивого внимания двух дебилов — оказалась за нашим с немцами столиком. Улыбаясь и закинув нога на ногу, пила из бокала «кровь земли». Хванчкара — любимое вино товарища Сталина. Ножки тоже были очень даже ничего. И зеленые глаза! Чувствую, что пропадаю…

— Николас, вы же не против, что мы позвали Синтию за наш столик? — на лице Софии отразилось беспокойство

— Не против. Просто Ник — ответил я обоим женщинам — Так на чем мы остановились Иоганн?

Я повернулся к герру Лосте.

В общениями с женщинами, особенно с теми, которые тебя интересуют — очень важно не показывать заинтересованность. Прямо по-Пушкину. «Чем меньше женщин мы любим — тем легче нравимся мы ей». Правдо мало кто знает продолжение этой строфы. Дальше у Александра Сергеевича — «И тем ее вернее губим. Средь обольстительных сетей». Сегодня я точно собирался кое-кого погубить. И дело даже не в сексуальной притягательности Синтии №2. У меня взыграли гены охотника.

— Николас, администрация бара сделала нам… «комплимент» — Иоганн указал на уже открытую бутылку — В качестве так сказать, извинения за инцидент…

Оба Лосте дружно посмотрели на Синтию. Я решил для себя называть ее Номер 2. Ибо по близкому знакомству с грудью в вырезе — я понизил размер до двойки. Но такой крепкой, спортивной.

— Спасибо за помощь — Синтия улыбнулась мне — Вы настоящий джентльмен!

— Судя по выговоры — вы американка? Но я слышу какой-то акцент…

— Это ирландский. Я Синтия О’Тул.

Ага. Вот откуда рыжие волосы, веснушки…

— Ну что же… Давайте выпьем за то, что все благополучно разрешилось — я разлил вино по бокалам, мы все дружно чокнулись.

— Прозит! — Иоганн вздохнул, допил вино — В Союзе много пьют. И каждый раз мне рассказывают, что я делаю неправильно.

Холеное лицо немца сморщилось. Мне очень хотелось пообщаться с номером 2, но я опять сдержал себя. Все будет, если не спешить.

— И что же вы делаете неправильно?

— У вас неплохой английский, Ник — Синтия попыталась вмешаться в разговор

— Да всё! — герр Лосте покрутил бокал — Вот например, почему нельзя наливать через руку?

— Это вообще не русская традиция, пришла к нам из древности. Также как и чокаться — я, наконец, повернулся к Синтии — Ты знаешь, почему мы чокаемся?

В баре опять включили музыку и опять Битлов. Пятачок, где совсем недавно была драка, тут же заполнился танцующими.

— Не-ет — девушка пожала плечами, несмело улыбнулся. Я заметил, что ее блузка была порвана на правом плече.

— В Древнем Риме патриции часто травили друг друга. Поэтому пошла традиция чокаться так, чтобы вино переливалось из бокала в бокал. Такая же история с рукой. Если наливать через руку — легко бросить яд. Прозит! — я доразлил вино из бутылки. А они тут без меня время не теряли…

— Почему нельзя наливать на весу? — поинтересовалась София

— Легко пролить. Нетрезвые — тут я забыл слово собутыльники по-английски. Мучительно попытался вспомнить. Не вспомнил —…Люди легко идут на конфликт. Поэтому же нельзя ставить пустую бутылку на стол.

Я изобразил, как разбиваю бутылку Хванчкары, делаю из нее «розочку».

— Что означает выпить… — тут уже «завис» Иоганн. Посмотрел на жену. Та помогла:

— «На по-осошьек»?

— Это легко — я подмигнул Синтии. Как же быстро рыжие покрываются румянцем. Девушка буквально «вспыхнула»!

— Вы пили с гостями. Им надо идти обратно домой. Идет снег, начинается буран. Воют волки.

Тут уже не меня все смотрели все открыв рты.

— Дойдут ли ваши гости домой?

Объяснил смысл рюмки на кончике посоха — совсем пьяные с квестом не справятся и отпускать их одних домой уже нельзя.

Краем глаза я видел, что «рыбка»-Синтия уже била хвостиком, пора было подсекать.

— А ты как оказалась в Союзе? — я повернулся к №2

— Приехала поступать в балетную школу. Имени Вагановой.

Мы все дружно уставились на фигуру О’Тул. У девушки были классические «песочные часы». Широкие бедра и упругая попка, талия, ощутимая грудь. Совсем не балетная фигура. В этой сфере предпочитаю плоскеньких, невысоких. Чтобы балерунам легче таскать было.

— Что вы на меня так смотрите⁇

— Да вот удивляемся, как тебя пустили в СССР? — решил сгладить я — У нас тут не густо студентов из буржуазных стран. А уж из Штатов… По пальцам пересчитать.

— Ой, я тоже удивилась. У меня отец состоит в коммунистической партии США — Синтия почему-то покраснела — Сказал, если я уже так увлекаюсь балетом, то мне дорога в Союз — там лучшая школа в мире. Я так хотела выступать в Большом! И хочу до сих пор!

Рыжая твердо посмотрела на нас. Мы отвели взгляды.

Тут доморощенные асториевские диджеи поставили Yesterday. Боже ты мой… эта песня просто преследует меня. Ну да грех не использовать жуковский медляк.

— Я тебе хочу признаться по секрету — я наклонился к Синтии, прошептал — Я тайный скаут Балетной школы Большого Театра. Это я нашел Рудольфа Нуреева и привел его в балет!

— И тебя потом не посадили, когда он сбежал? — О’Тул прыснула

— Нет. Наградили Орденом Ленина — продолжал шептать я, все больше приближаясь к розовому ушку — Это тайна операция, в детали которой я тебе посвятить не могу.

— И что же ты хочешь, товарищ тайный скаут?

— Оценить твой талант, разумеется. Вон и музыка подходящая играет.

— Ник, ты дурак! — Синтия мне открыто улыбнулась — Я бы и так с тобой станцевала! Пошли.

И мы пошли. Сначала покачались под «Вчера». Потом диджеи решили, что переборщили с зарубежкой, поставили «Песенку о медведях» из Кавказской пленницы. И тут мы прямо так мощно твистанули. Прямо как Турман и Траволта в «Криминальном чтиве». «Носком правой ноги вы как будто давите окурок»… Ага, наша «Пленница» ничуть не уступает ихним «Чтивам». Минимум нет порева