Фрактал. Четыре демона [СИ] - АрчиВар Страница 3

но высматриваемые им события разворачивались так далеко, что он специально несколько раз подряд прикрывал веки, увеличивая кратность, зрачки тоже претерпевали изменение. В максимальном приближении, зеницы ока стали едва заметными треугольниками — точка и два тонких, желтых кольца радужки, отдельно выступившие сквозь чёрные склеры. Скорректировав параметры зрения, будто объектив фотоаппарата, Орталеон смог покрыть многокилометровое расстояние, игнорируя облака, однако ему удалось лишь подсмотреть издали, но он увидел самую главную угрозу, надвигающуюся на столицу по небу. Особо не отвлекаясь на, казалось бы, устрашающие Виманы — боевые атмосферные корабли ящеров сброшенные с Вайтманов, Асмодей абсолютно спокойно, словно так и надо, отвернулся, поменяв небесный пейзаж на неразборчивый вид ближайшей к городу линии фронта. Здесь он проявил большую заинтересованность, осматривая всё внимательно словно сканер, стараясь не упустить и малейшей детали, картина помогала ему лучше соображать, дорисовывая неизвестные обстоятельства.

Смерть, хаос и разрушения медленно накатывали на город единым фронтом, а летящие к Яр-граду корабли прекратили огонь, не возобновляя без нужды. Пришельцев интересовала лишь оборона и армия, а не простые деревни. Когда темный Лег сам всё увидел, груз его ответственности набрал вес, он тяжело вздохнул, представив, чем обернётся развязка.

Орта всегда был излишне чувствителен, но в его случая это ни слабость, а личная проблема, морока с совестью и ответственный подход, скажем так — сострадание и переживания не перекрывали темперамента, а если разозлить, он быстро взрывался забывая о подобных заморочках, а последствия срывов известны всем Сейтлерам. Хотя стоит оправдать, дурная слава и трепет сводных сородичей перед его персоной появились задолго до назначения на должность распорядителя ордена.

Асмодей с детства желал избавиться от собственной повышенной эмоциональности, ибо она ему была ни к чему. Когда основная часть социума реагирует на тебя как на прокажённого или проклятого, как на существо, к которому опасно подпускать детей и так происходит день ото дня, с самого рождения, вырасти добродушным сложно, не правда ли. Соответственно Ирманты сбились в обособленное меньшинство, где правили свои порядки, а со слюнтяями в его родном клане не считались. Сопереживание, чувствительность и прочие светлые побуждения у них были не в почёте, зато силу и ум в искусстве войны Тёмные оценивали по заслугам, как никто другой. На основании кровного права и подборки всех нужных качеств Орталеон и получил место главы ордена Сейтлеров, когда подняли вопрос о переизбрании.

Принцип мышления Легов прост — каждый должен сделать всё, что требуется для решения возникших проблем, как бы неподъёмны они не казались, не следует искать у других сочувствия и помощи, а ломать собственные пределы, взбираясь в гору с улыбкой и расправленной спиной.

Взрослея, Орталеон не отступал от общепринятого стереотипа идеального Асмодея, дабы не осквернять память об отце, предельно порядочном, благопристойном и благочестивом Леге, восстановившим клан после тысячелетнего упадка и вернувшим ему вес в совете старейшин, но оступившегося в конце своего пути — за день разрушив труд всей жизни и исчезнув.

Сейтлер тщательно проработал в себе каждую неугодную черту, обуздав их и избавив сознание от всех видов комплексов, однако истину не искоренить, можно притупить или скрыть в сокровенных уголках разума, но в свой час, сущность проявляется в поступках, одобрение или соучастие.

Ирмант всегда умело переступал внутренние пределы, игнорируя унижения и пренебрежения со стороны, нисколько не злясь, а выпуская весь негатив в мелкие пакости, непочтительные и дерзкие выходки, из-за которых по молодости у него возникало немало проблем, его оправдано называли дебоширом.

Тяжелее ему давалось затуманивание собственного безразличия и пренебрежения внутренними кастовыми правилами, идеями и стремлениями, перед сородичами. Во многом убеждения Легов для него стали чужды, слишком мрачны, тверды и ограничены, идущие в разрез с его внутренней системой ценностей, но кроме него, это знал разве что всего один Ас, близкий друг, родственная душа, не более. Как бы там ни было, когда приходило время дел, Ирмант знал, как действовать, его особенности на качестве выполнения заданий никогда не сказывались. Что до Асмодейских постулатов, Орта никогда ничего не критиковал, однако, получив власть, постепенно менял всё, что счёл нуждающимся в реформации, и не только внутри диаспоры Тёмных, но и в своде ордена Сейтлеров.

Теперь Асмодей далеко не ребёнок и многое переосмыслил, однако светлые чувства в нём не погибли, хотя и ослабли, скрывшись глубоко внутри, чтобы жизненный опыт их окончательно не затушил. Место добрых побуждений досталось цинизму и уставшему пренебрежению, порой оборачивавшемуся серьёзными проблемами с высокопоставленными представителями расы, чьё самолюбие так нахально не раз запачкал Ирмант. Он мог сказать или учудить всё, что вздумается и кому угодно, если посчитал нужным.

Смотреть на гибель людей с бездушной точки зрения холодного расчёта у Ирманта не получилось, он любил людей, возможно, сильнее, чем Асов, а потери для Орталеона известнее, нежели кому-либо в целой вселенной. Вырос без отца, так ещё и в сильно обмелевшей кадрами расовой прослойке. На фоне безысходности трагедии он всё же ощущал предвкушение от предстоящей войны и никакие жертвы не могли сравниться с кипением крови, будто испытывал многократное чувство радости, подобно которому раньше не знал, обретая новый смысл жизни — сражения. Подобная подоплёка и пробуждение жажды смерти даже пугали его рассудок, казалось, что в нём пробудилась та часть сознания, которую Ирмант в себе всегда отрицал. Словно наступил тот час, когда генная память возьмёт своё, подчинит себе уязвленную гневом голову в нужный момент, в бою и возможно на короткое время, но завладеет им, а тогда произойти могло многое. Подсознательная сладость перед убийством не есть хорошо, и Орта трезво осознавал своё отклонение. Боязнь упустить едва уловимый голос совести — единственная фобия Асмодея, порой доходившая до абсурда, противоречия со здравым смыслом.

Данную особенность тяжело понять, схожее ощущение испытывает ответственный спортсмен, мастер спорта или умелец различных единоборств, который старается избежать уличной потасовки, спуская провокаторам незначительное оскорбление из страха ненароком убить в драке и перечеркнуть собственное спокойствие. Кому хочется последствий статьи по неосторожности или самозащите, океан проблем, ради самоутверждения или проявления превосходства, а зачем принижать и без того самого себя унизившего, душевные страдания и того страшнее.

Орта долго простоял бездействуя, думая и наблюдая за боем вдали, адреналин в теле требовал быстрее отправиться туда, но он не мог торопиться. Пока Ирмант прибывал в себе, вокруг него собрались почти все подчинённые что были на Земле, а на майдане у подножия капища-пирамиды, полководцы из числа землян собирали солдат и отправляли на первый край батальон за батальоном, снаряжая всё новые. В то же время сотни