Олег Таругин - Тайна седьмого уровня Страница 4

Часа через полтора, морально уже полностью созрев для стрельбы по этому исчадию мира замков и запоров, я услышал долгожданный щелчок.

С удивлением обнаружив, что уже почти половина второго ночи, я тем не менее не пошел спать, а занялся изучением содержимого побежденного сейфа. На свет электрической лампы появился знакомый девятимиллиметровый «Вальтер» Р38, запасная обойма, две упаковки родных, произведенных, судя по маркировке, еще в начале сороковых, патронов, коробочки с дедовыми наградами, перетянутая резинкой пухлая пачка каких-то старых документов: орденских книжек, истертых по углам сберкнижек, удостоверений и даже серый, сталинского образца, паспорт и… второй комплект ключей к сейфу (ну дедуля, ну шутник!).

А вот то, что я обнаружил затем, было куда более интересным и неожиданным: во-первых, замшевый мешочек-кисет, наполненный десятком высших нацистских военных наград. Там же обнаружилась золотая заколка для галстука в форме орла («Уж не с мундира ли Самого?» — в шутку подумал я) и несколько позолоченных партийных значков национал-социалистической партии, принадлежавших — судя по двузначным серийным номерам — каким-то весьма высоким чинам фашистской партии (честно говоря, в этот момент прошлая мысль уже не показалась мне шуткой — вот только откуда они у моего деда? Или я все-таки слишком многого о нем не знаю?). Во-вторых (ничего себе «во-вторых»!), на свет появилась небольшая металлическая шкатулка-контейнер, закрытая на крохотный встроенный замочек, возиться с которым я, снедаемый любопытством, не стал — просто грубо сломал отверткой и… замер, пораженный… Внутри было золото — три небольших, граммов по двести, фабричных слитка с аккуратно проштампованным нацистским орлом и пробой на каждом из них. И толстенькая пачка новеньких стодолларовых купюр, стянутая совершенно неуместной здесь резинкой, вырезанной из старой велосипедной камеры.

И еще было заткнутое под эту резинку письмо с моим именем, написанное любимой дедом перьевой чернильной ручкой на нескольких листах бумаги.

Едва сдерживаясь, я вытянул сложенные в три сгиба листки и начал читать, попутно отметив, что написано оно действительно знакомым с детства почерком моего деда:

«Здравствуй, внучок (именно так, с жирной загогулиной ударения над буквой «о» — дед всегда меня и называл)!

Раз ты читаешь это письмецо, значит, меня уже нет. Ты сильно ругался, не найдя ключей от сейфа? Но ведь открыл же? Вот и ладно. Ты всегда был смышленым, внучок, потому я в тебе и не сомневался!

Знаешь, мы с тобой не сильно ладили в последние годы, однако ты молодец, про деда все-таки не забывал, да и профессию себе выбрал правильную, мужскую. Родину всегда защищать надо, даже если она в руках… (окончание фразы было старательно замарано). Ну, да не о том речь.

Не такой уж я правильный, внучок, каким ты меня представляешь, — сам убедился, я думаю! Хотя прошлое все это, забытое давно… Война — она, сам знаешь, какая штука… Не маленький.

О другом рассказать хочу. Тайна у меня есть, от всех тайна — даже от тех, кому я всю жизнь преданно служил…

Объяснять я тебе ничего не буду — сам ничего не понимаю — может быть, ты поймешь. Но описать, что со мной произошло, — опишу как сумею. А поскольку я не мастак бумагу попусту марать — ты уж извиняй меня, внучок, за косноязычие.

Речь в моем рассказе пойдет о том самом знаменитом «Вервольфе» — бункере Гитлера под Винницей. Был я там дважды. В первый раз в марте сорок четвертого, в составе секретной опергруппы НКВД под руководством полковника Рогатнева — как раз после того, как немцев оттуда выбили. Наружные-то сооружения немцы при отступлении взорвали, а сам бункер — не успели, вот его-то нам и поручили обследовать, причем приказ из самой Москвы пришел.

Выехали мы под Винницу, обследовали все — бункер как бункер, один подземный уровень, несколько десятков жилых и служебных помещений, свой аэродром, летний бассейн на поверхности, но в целом — ничего необычного. Необычное потом началось, когда мы в нашу Ставку обо всем доложили, а нам в ответ от Самого шифрограмма: «Ошибаетесь, мол, продолжайте обследование объекта, любой ценой доберитесь до нижних уровней»… И больше никаких объяснений — у Него свои источники информации были, как ты понимаешь. А через пару дней фрицы контрнаступление предприняли — специально чтобы бункер отбить. Взрывчатки привезли немерено — вагона два — да и взорвали все. Мы потом, когда немцев выбили, вернулись, конечно, да только внутрь проникнуть уже невозможно было — взрыв такой силы был, что железобетонные крыши капониров метров на пятьдесят пораскидало, а в них в каждом — тонн по двадцать! Да и бункер сам, судя по всему, водой залило…

Только, опять же, не о том речь — удалось нам одного немца интересного задержать, как выяснилось, командира особой диверсионной группы, которая как раз ликвидацией бункера занималась (все их контрнаступление только для прикрытия этой группы и было предпринято). Поначалу он молчал, конечно, но на второй день мы его все же «разговорили» — он, понятно, матерый диверсантище был, но и у нас свои методы имелись. И показал он, внучок, именно то, чего от нас товарищ Сталин ждал: что, мол, да, было семь подземных уровней, и что это вообще не столько Ставка гитлеровская была, сколько сильно секретная лаборатория. Правда, чем именно она занималась, он не знал, сказал только, что с лабораторией этой фюрер большие надежды на победу связывал — не то секретное оружие тут разрабатывали, не то и вовсе что-то совсем уж непонятное творили…

И вот что я тебе еще скажу — личное мое наблюдение: фриц этот сильно не в себе был, вроде как в шоке, и, что интересно, не из-за допроса совсем, не из-за тех методов дознания, которые к нему наши ребята применяли! А оттого, внучок, что не нашел он тех самых семи этажей, что ему взорвать приказано было! Не ожидал он, уж ты мне поверь, бункер в том виде увидеть, в каком мы его увидели! Совсем не ожидал. Вот такие были дела…

Немца этого мы в Москву отправили — за ним сам Лаврентий Палыч, который был тогда, как ты, надеюсь, знаешь даже из своей идиотской «перестроечной» истории, наркомом НКВД (вот в этом весь дед — сколько лет прошло, а ведь помнил нашу с ним первую ссору и даже подколол меня напоследок!), лично прилетел — и что с немцем дальше стало, я, сам понимаешь, не знаю. Работы все срочно свернули, охрану поставили и даже восстановили все немецкие минные поля вокруг, а с нас подписки о неразглашении взяли. Меня отозвали в Москву, и я думал: все, участие мое в этом деле закончилось, — ан нет! Как оказалось, осенью этого же года я вновь отправился под Винницу, теперь войдя в состав новой исследовательской группы, которой официально руководил тогдашний военный комендант Винницы Исай Беккер (реально все исследования конечно же проводились моим ведомством, хотя и людей из твоей, внучок, «организации» там тоже хватало).

Вот тут-то все и началось! Прибыли мы на место— а кроме меня из состава прошлой опергруппы никого больше не было, — саперы нам проход в минных полях организовали, смотрю: что-то не то. Вроде все, как тогда, весной, а вроде бы и нет. Такое ощущение, что бетонные глыбы, взрывом по всей территории раскиданные, кто-то на другие места передвинул, а в них, как я уже говорил, десятки тонн в каждой! И вообще, другое все какое-то, совсем чуть-чуть, но другое. Даже и объяснить не могу, что это значит, — просто другое.

Но я человек военный был, да еще и в таком месте служил, где лишних вопросов задавать не принято и сомнения всяческие категорически не приветствовались. Промолчал, одним словом…

Расчистили мы бульдозерами вход, бронированную дверь с трудом, но открыли (а ведь немцы вроде бы все здесь взорвали — как дверь-то могла уцелеть?), спустились, а внизу все целехонькое, разве что стены первого уровня от взрыва на поверхности кое-где трещинами пошли!

Это я не заговариваюсь, внучок, именно «первого уровня», потому что было их там именно семь. Да и вообще, другой это бункер был, не тот, в котором я в прошлый раз побывал… Правда, мы ниже четвертого спуститься не смогли — там такие двери с кодовыми замками стояли, что их только взорвать можно было. Но апартаменты Гитлера все-таки обнаружили, даже кое-что из личных вещей с собой забрали (кстати, те фашистские побрякушки, что ты в сейфе нашел, я именно оттуда прихватил)!

На нижние ярусы можно было только через шахты остановленных лифтов (их там несколько было) попасть — у нас поначалу необходимого снаряжения не было, а потом… Потом, внучок, из Москвы приказ пришел: самостоятельное исследование «объекта» прекратить, дождаться прибытия специальной бригады ученых и сдать им его с рук на руки. И на мой счет отдельный приказ пришел: остаться, организовать охрану, на территорию никого не впускать и не выпускать…