Владимир Матвеев - Опеpация "Возмездие" Страница 3

— Этого идиота вам догадался прислать военный трибунал! Этот рядовой Вильсон должен искупить совою вину кровью, чтобы избавиться от пожизненного тюремного заключения, мэм! отстаивал свою правоту адъютант.

— Я не могу нести ответственность за него, капитан! Мои солдаты убьют его! Или же он сдастся врагу при первом удобном случае и провалит всю операцию!

Джека заинтересовал этот спор и он вышел в приемную.

— Ну вот, вы все-таки оторвали от дел генерала! обиженно воскликнул адъютант.

— Здесь кажется шла речь об экс-губернаторе Вильсоне? спросил Джек и сурово посмотрел на женщину в форме подполковника — Джейн, это ты? — удивленно воскликнул генерал неожиданно для себя узнав ней собственную жену Сколько же лет я тебя не видел! Проходи же скорей в кабинет.

Джек почувствовал, как участился его пульс и одеревенели ноги. Он подошел к Джейн и взял ее за руку, провел через дверь кабинета, но не остановился там, втолкнул жену в гостиную и усадил на диван. Он специально суетился некоторое время у стойки бара и пытался успокоиться, разливая дрожащими от волнения руками коньяк в рюмки. Открытую бутылку и обе рюмки Джек поставил на столик около дивана. Только после того, как он и она молча выпили коньяк из этих рюмок, Джек заметил слезы и неестественную бледность на щеках Джейн. Тогда он тоже сел на диван, нежно обнял и прижал к своему плечу ее голову, коротко остриженную по-военному.

— Что же ты плачешь, глупая? — спросил он шепотом, Радоваться нужно.

Они выпили еще коньяка, и приятное тепло растеклось по жилам, успокаивая нервы. Джейн уже совсем успокоилась и перестала плакать. Она попыталась подняться и оттолкнуть Джека, но он не отпустил ее от себя и даже поцеловал в губы. Она инстинктивно пыталась робко сопротивляться, но наконец сдалась и ее руки нежно обняли его спину.

— Я не могу, Джек… — шептала Джейн — отпусти…

— Почему, милая?

— Не надо спрашивать меня об этом. Мне это причиняет боль.

— Что это? Что тебе причиняет боль?

— Я предала тебя, Джек… И не один раз… Мне очень стыдно… Я недостойна тебя…

— Предала? Но как?

— Если бы не мои идиотские показания… Я могла спасти тебя от тюрьмы, но не сделала этого.

— Спасти, но как?

— Заявить следователю, что ребенок родился не от тебя и тебя бы не посадили. Это мне объяснили опытные женщины в тюрьме, но уже было поздно.

— Но я не собирался отказываться от нашего сына!

— Это не значит «отказаться»! Это значит остаться на свободе.

— Это не преступление, Джейн. Этот следователь мог силой выбить из тебя любые показания. Ты не виновата.

— И еще я была в постели с другим мужчиной.

— Это другое дело, ты любишь другого и поэтому пытаешься оттолкнуть меня?

— Я его ненавижу! И если встречу, то обязательно его убью! ет лучше я сначала ему отрежу кое-что, и только потом убью!

Она так плотно сжала губы, что они побелели. Глаза Джейн сузились и взгляд ее стал таким колючим, что Джек невольно отпрянул от нее. "Пожалуй она его действительно убьет" пронеслось в голове у Джека.

— Ты так сильно ненавидишь этого человека? Почему, он предпочел тебе другую женщину?

— Мерзавец, он изнасиловал меня! И я не могу быть с тобой, милый, после всего этого. Меня начинает колотить при одном только воспоминании об этом.

— Успокойся, Джейн. Ты не виновата. ет оснований стыдиться меня — Джек привстал и поднял ее с дивана на руки — Я помогу тебе. Я с тобой, а все ужасы остались позади. Это в прошлом. Это не более чем воспоминания.

Джек разговаривал с ней, как разговаривают с детьми. Он говорил тихо, и голос его урчал в тишине. Джейн не отвечала, она лишь тихо всхлипывала. Он осторожно отнес ее в спальню и положил на кровать.

Поздно вечером в постели, обессиленные после встречи они лежали и разговаривали. Ее форменная юбка неуклюже повисла на спинке стула, на котором уже висел его генеральский китель. Джек по большей части молчал, говорила Джейн. Она рассказывала о себе, о допросах, пытках и женском одиночестве.

— Почему же ты не нашла меня Джейн? Я то ведь думал, что тебя нет на Инте.

— Я не смела искать тебя, Джек. Я чувствовала себя недостойной, грязной женщиной, мерзкой шлюхой. Это усилилось после освобождения из тюрьмы, когда я узнала из видеоновостей о твоих фантастических успехах. Мне было стыдно, находиться рядом с тобой, Джек. Я боялась тебя испачкать.

— Ну, Джейн. Как же ты можешь меня испачкать? Ты самая чистая из всех женщин во вселенной!

— Я представляла, как я ложусь с тобой в постель, и мне казалось, что мерзавец изнасиловавший меня будет лежать рядом.

— Но ведь теперь это уже прошло? Ты лежишь радом и здесь ни кого нет, кроме меня!

— Проходит… о мне очень трудно лежать рядом с тобой.

— Успокойся, это обязательно пройдет! — Джек поцеловал ее и погладил по волосам — Я вылечу тебя поцелуями.

— Спасибо, доктор Джек — улыбнулась она, — мне уже стало лучше от вашего лекарства, но это не проходит так сразу.

— Но что же ты должна была перенести, чтобы впасть в такое тяжелое состояние? Бедная, бедная ты моя Джейн…

— Когда нас с тобой арестовали, я сильно испугалась, и тогда я дала показания против себя и против тебя. Прости Джек. Они били меня в камере — этот мерзкий следователь с адвокатом. Я им этого никогда не прощу, Джек. Они убили нашего сына. Когда я услышала приговор — потеряла сознание. После суда меня отправили в тюремную больницу. В больнице меня изнасиловал охранник по фамилии Буш, он зашел в камеру и приказал мне раздеться. Я подумала, что это обычный обыск или досмотр личных вещей, но он мне сказал: "Сейчас, красавица, будешь получать удовольствие" — и повалил меня на койку. Сначала я орала, царапалась и кусалась, а этот ублюдок бил меня по лицу и рукам пластиковой дубинкой до тех пор пока я не сдалась, а после этого он привязал мои руки к спинке кровати. Когда он закончил, то достал откуда-то шприц и вколол мне в вену какой-то наркотик. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, так и лежала голая в прострации до следующего утра. Когда я написала жалобу прокурору об этом случае, другой охранник рассмеялся мне в лицо, разорвал мою жалобу и несколько раз сильно ударил меня. Я отказалась принимать пищу и требовала прокурора. Я не ела целый месяц, а мне кололи глюкозу в вену. Я сопротивлялась, но здоровенные охранники держали меня, а садист-фельдшер — колол. Он, наверное специально выбирал для меня самую толстую иглу. Потом он же прописал мне принудительное кормление, это мерзко и унизительно. Меня привязывали к кровати и засовывали мне шланг в ноздрю. При этом они ковырялись этим шлангом в моей носоглотке и больно царапали там. Шланг был для этого специально обмотан кольцами из тонкой стальной проволоки. Через этот шланг они заливали в меня литр бульона — горячий раствор желатина с одним бульонным кубиком. Я орала от боли потому что этот бульон всегда был слишком горячий. Я не выдержала этих пыток и согласилась принимать пищу. Меня отправили обратно в женскую тюрьму. Там было легче, весь тюремный персонал — женщины, но к нам они относились, как к животным. Работать заставляли по двенадцать часов. Какой же тяжелой была эта работа! Работать приходилось на муниципальной молочной фабрике. Ты помнишь, Джек, нашу ферму? Мы тоже держали коров, но основную работу у нас делали роботы. а молочной фабрике все было устроено иначе. Специально для заключенных-женщин здесь создавали рабочие места с использованием ручного труда. а двух этажах, как и на других подобных предприятиях работу выполняли роботы, которые кормили и доили коров, убирали навоз, в общем, делали всю необходимую работу. а третьем этаже роботов заменяли заключенные, причем нормы для наших женщин были установлены такие же, как и для роботов — сотню коров на одного человека. Попробуй подоить вручную сто коров три раза в день! Одно было хорошо, можно было попить парного молока, если этого не заметит надзирательница. К концу рабочего дня мы всегда валились с ног от усталости, и за это нас обычно избивали. Я видела, как во время вечерней переклички одна женщина схватила охранницу за горло и задушила ее. Вероятно, эта женщина решила покончить с собой таким способом. Охранницы пытались разжать ее руки, но безуспешно. Даже когда ее застрелили, ее руки продолжали настолько сильно сжимать мертвую шею. Целых четыре охранницы не смогли разжать эту смертельную хватку. Обеих мертвых пришлось унести в морг на одних носилках. Потом была операция в тюремном лазарете, там меня принудительно стерилизовали по приговору суда и у меня больше никогда не будет детей. Да, забыла сказать сидела я в тюрьме под Пентаром, исправительное учреждение для женщин "IK 402-F".Может быть, ты слышал об этом проклятом месте, Джек?