После наступления темноты (ЛП) - Гифьюн Грег Страница 3

Дом, хотя и был гораздо меньше, но Гарри не был рад его покидать. За исключением первых двух лет их брака, этот дом был их домом. Они с Келли провели здесь половину своих двадцати лет, все тридцать и пять лет из сорока. Их сын Гаррет был зачат и вырос в этом доме. Он сделал свои первые шаги в этой самой комнате, произнес свои первые слова, сидя на стульчике в кухне. Марлон прожил здесь всю свою жизнь. Столько счастливых воспоминаний, подумал он, столько истории.

Но отъезд был всего лишь очередным переходом в череде многих недавних стрессов. Келли повысили в должности. Гаррет впервые покидал дом, чтобы поступить на первый курс колледжа в UNH. У Марлона диагностировали рак, и вскоре он умер. В довершение всего компания, в которой Гарри проработал более пятнадцати лет (фирма, специализирующаяся на анализе продуктов и рынков для производителей и рекламодателей), была приобретена более крупной корпорацией, в результате чего его статус руководителя отдела и будущее в компании стали неопределенными. То, что он считал надежной работой до выхода на пенсию, теперь вполне могло быть вырвано у него из-под носа, и в сорок пять лет он окажется на улице в поисках работы. Он уже получил служебную записку, в которой говорилось, что после первого числа новые владельцы планируют прислать консультантов по эффективности, чтобы определить, какие рабочие места подлежат сокращению, и ходили слухи, что первыми под раздачу попадут менеджеры среднего звена вроде него. Он мог только надеяться, что его стажа и безупречной работы будет достаточно, чтобы спасти его.

Очередные брызги дождя ударили во французские двери, нарушив концентрацию Гарри. На мгновение он увидел своё призрачное отражение в стекле. На нем были старые спортивные штаны, еще более старые мокасины и свободная толстовка, а тяжелый халат был распахнут и висел на нем, концы пояса свисали почти до пола. Келли подарила ему халат на Рождество в прошлом году. Эта проклятая вещь всегда была слишком велика. Когда по телу пробежала очередная волна дрожи, он натянул халат и застегнул пояс. Его начало слегка подташнивать.

Извините, сэр, номер не отвечает.

"Где она?" - спросил он у Луны.

Ответа не последовало, и он вернулся в кресло. В висках пульсировало, а за глазами давило, словно что-то пыталось вырваться наружу через носовые пазухи. Каждый раз, когда он сглатывал, еще больше постназальных капель просачивалось в горло, сужая и перекрывая дыхательные пути. Густой комок слизи прилип к языку, требуя прочистить горло, но он не делал этого, боясь, что кашель станет еще сильнее.

Если бы только он мог заснуть. Измученный, он откинулся в кресле и вытянул ноги, но стоило ему лечь, как кашель вернулся с новой силой. Он сплюнул в носовой платок, застонал от боли в груди и высморкался.

Снаружи продолжала бушевать буря.

* * *

Когда Гарри в следующий раз посмотрел на часы, было уже около четырех тридцати утра. Дождь продолжал стучать по дому, и, хотя он предпринял несколько попыток растянуться на диване и немного поспать, каждый раз, когда его спина ударялась о подушки, кашель возвращался. Через некоторое время он попытался заснуть сидя, но как только начинал дремать, внезапно возвращался в сознание, как будто его ударили колотушкой для скота. И тут же начинался очередной приступ кашля, который душил его до тех пор, пока горло не становилось сырым, глаза мутнели от слез, а легкие словно прорывались сквозь грудную клетку.

Через несколько минут у него начала раскалываться голова, и вскоре боль распространилась от висков до затылка. Опасаясь новой волны кашля, Гарри осторожно прокрался по коридору в ванную комнату, двигаясь словно по минному полю. Там он выпил две таблетки "Экседрин Экстра Сила", не потрудившись включить свет в ванной.

Он прошел на кухню, вытер нос рукавом халата и уже собирался вернуться в кабинет, когда его внимание привлек смутный намек на что-то на краю периферийного зрения.

Он замешкался у французских дверей. Они были залиты дождем.

До восхода солнца оставалось ещё несколько часов, но луна уже скрылась, оставив всё за дверями в кромешной тьме. Гарри прикоснулся к уставшим глазам, чтобы убедиться, что видит то, что подсказывал ему разум. Он сделал шаг ближе, прислонился к стеклу и прищурился сквозь дождь.

Там, за краем террасы, в центре сада, сквозь ливень светилась маленькая пара красных глаз.

Ночью из леса за домом нередко выходили животные - лисы, скунсы, опоссумы, еноты, даже иногда олени или койоты, - особенно в последнее время. Со всеми этими строительными работами их естественная среда обитания была нарушена, а границы между человеком и дикой природой размыты. Но что-то было в этих глазах, что-то тревожное, возможно, потому, что они были неподвижны и, казалось, смотрели прямо на него.

Гарри потянулся к выключателю на стене у французских дверей, и мощный прожектор осветил сад, как бейсбольный стадион.

Глаза оставались неподвижными.

Одинокий койот, насквозь промокший, но не тронутый дождем, сидел, уставившись на дом.

Хотя он слышал их далекий нечестивый вой поздно ночью и иногда находил следы во дворе, он никогда не видел койота на территории дома. Однако их влияние ощущалось в городе, так как большая часть мелких диких животных, таких как кролики, в последние годы практически исчезла, став жертвами этих разрушительных хищников. Мало кто выпускал своих кошек на улицу, особенно по ночам, потому что многие из них были пойманы, а примерно за год до этого местная служба по контролю за животными нашла в этом самом лесу заброшенную нору, расположенную в миле назад и усеянную окровавленными ошейниками. По мере того как человек вытеснял их и опустошал леса, койоты становились все наглее, движимые голодом и инстинктивным стремлением к выживанию. В небольшом городке, расположенном в десяти минутах езды от Кейп-Кода, на малыша, игравшего во дворе, средь бела дня напал койот, который попытался утащить ребенка. Нападение удалось остановить только после того, как мать ребенка набросилась на животное с метлой. Но даже после этого ей пришлось нещадно избивать животное, пока оно не отпустило ребенка и не скрылось в ближайшем лесу.

Многие местные жители хотели создать отряды, чтобы выслеживать и истреблять койотов, но Гарри всегда считал это абсурдом. Койоты просто были койотами и делали то, что должны были делать. Им нужно было есть, нужно было кормить своих детенышей, чего же ждали люди? Конечно, им нельзя было доверять маленьких детей, а животных, которые пытались это сделать, приходилось останавливать и даже убивать при необходимости, но это случалось редко. Обычно койоты прятались и питались другими дикими животными в лесах, которые были их домом, а не человеческим.

Ближе всего к тому, чтобы увидеть койота, Гарри подошел однажды ночью, когда выносил мешок с мусором к бочкам у задней стены дома и спугнул что-то, копошившееся в мусоре. Что бы это ни было, оно убежало в лес, и ему удалось лишь мельком увидеть его задние лапы. Он подозревал, что это койот, но это могла быть и собака, он никогда не был уверен.

На этот раз сомнений не было. Животное смотрело прямо на него.

Несмотря на необычное поведение койота, было что-то сюрреалистическое и удивительно мистическое в том, чтобы увидеть такое великолепное существо у всех на виду и не далее чем в двадцати футах от себя.

В доме не горел свет, и Гарри вдруг пожалел, что его нет. Некоторое время он наблюдал за животным из тени, держа руку на выключателе наружного света. По какой-то странной причине возможность в любой момент погрузить двор обратно в темноту заставила его почувствовать себя в большей безопасности, как будто животное исчезнет по его команде. Это напомнило ему о том времени, когда Гаррет был маленьким и закрывал глаза своими маленькими ручками, полагая, что раз он не видит родителей, то и они его не видят. Но Гарри не чувствовал особой угрозы со стороны животного. В его позе и поведении не было ничего агрессивного.