Девушка с характером - Анне Якобс Страница 2

По всему было видно, что родом она из окрестных деревень, а никак не городская.

– Проходи. Нечего стесняться. Ты Мари, да? А я Августа. Вторая горничная. Уж год как.

Она явно этим гордилась. Ах, какой дом! Они держали двух горничных! У прежнего хозяина Мари все приходилось делать в одиночку – и готовить, и стирать.

– Здравствуй, Августа. Спасибо тебе за гостеприимство.

Мари спустилась по ступенькам вниз и оказалась в тесном коридоре. Как странно. Снаружи ей показалось, что на вилле очень много окон, однако во флигеле для прислуги было так темно, что буквально не видно, куда ставишь ногу. Наверное, глаза еще не привыкли к мраку после слепящего утреннего солнца.

– Вот кухня. Повариха угостит тебя кофе с булочкой. Выглядишь, как будто недоедаешь…

И правда. По сравнению с ядреной, пышущей здоровьем Августой Мари напоминала привидение. Она всегда была худой, но после болезни щеки совсем ввалились, ключицы выпирали. Зато глаза казались вдвое больше, а непокорные светло-каштановые волосы стали напоминать веник. Во всяком случае, так вчера вечером сказала фрейлейн Папперт. Она заведовала сиротским приютом Семи мучениц, да и сама выглядела, словно на себе испытала все семь страданий. Однако это ничего не меняло: Папперт была злобной ведьмой и в прошлой жизни, должно быть, жарила в аду грешников. Мари ненавидела ее лютой ненавистью.

Кухня оказалась настоящей обителью. Теплая, светлая и полная вкусных запахов. Помещение, которое поведало Мари о сочной ветчине, свежем хлебе и сладкой выпечке, изысканных паштетах, курином супчике и говяжьем бульоне. Бульоне с ароматом тимьяна, розмарина и шалфея. Укропа и кориандра, гвоздики и муската. Мари стояла перед дверью и не могла отвести глаз от стола, за которым возилась повариха. Только сейчас Мари почувствовала, как холодно было на улице, и задрожала. Как прекрасна была перспектива сесть с чашкой кофе с молоком возле печи, ощутить ее тепло и, неспешно прихлебывая горячий кофе, вдохнуть запах изобилия.

Громкий крик заставил ее вздрогнуть. Это была немолодая миниатюрная женщина, она вошла в кухню с другой стороны и отпрянула при виде Мари.

– Дева Мария! – простонала она и прижала руки к груди. – Вот она! Помоги нам, боже! Точно как во сне. Господи Иисусе Христе, защити нас от всякого зла…

Она прислонилась к стене, задев медную кастрюлю, которая с грохотом упала на кафельный пол. Мари застыла от ужаса.

– Вы совсем спятили, Йордан? – недовольно проговорила повариха. – Ронять мою любимую кастрюлю для супа. Не дай бог на ней теперь вмятина или трещина.

Миниатюрная женщина, которую повариха только что назвала «Йордан», и ухом не повела. Тяжело дыша, она отодвинулась от стены, запустила пальцы в прическу, украшенной черной вуалью. Черными были также ее блузка и юбка, на блузке красовалась маленькая брошь – оправленная в серебро камея с изображением изящной женской головки.

– Ничего… ничего, – прошептала она и взялась за виски, как при головной боли. Мигрени бывали только у господ, у прислуги это называлось обычной головной болью, и случалась она от пьянства и от безделья.

– Опять приснилось чего, а? – заворчала повариха и выудила из-под стола кастрюлю. – Однажды вы прославитесь с вашими снами. И тогда кайзер позовет вас к себе предсказывать ему будущее.

Она громко рассмеялась, смех немного напоминал блеяние козы. Ехидный, но не злой.

– Да оставьте вы свои дурацкие шутки, – отмахнулась Йордан.

– Но если вам все время снится несчастье, – невозмутимо продолжала повариха, – кайзер не захочет вас у себя видеть!

Мари стояла, прислонившись к стене, сердце бешено колотилось, и внезапно ей стало плохо. Женщины не обращали на нее внимания, а Йордан сообщила, что молодая барышня желает чай с печеньем и что поварихе следует поторопиться.

– Молодой барышне придется потерпеть, мне сначала нужно воду вскипятить.

– Вечно одно и то же. На кухне возитесь вы, а отчитывают меня.

Мари показалось странным, что говорить стали более напряженно, но при этом тише. Возможно, все дело было в свисте, который заглушал все остальные звуки. Разве кухарка не сказала минуту назад, что ей нужно вскипятить воду? Почему же чайник уже засвистел?

– Возитесь? – услышала Мари голос поварихи. – Мне надо обед приготовить, сладкий пирог да еще ужин на двенадцать персон. И я одна, потому что эта дурочка Герти сбежала. Если бы не Августа… Боже правый!

– Пресвятая Дева Мария, вот так подарочек!

Мари вдруг захотелось сесть, но было поздно. Серо-коричневый кафель кухонного пола внезапно покачнулся, все стало черным. Наступила тишина. Мари ощутила себя приятно легкой, почувствовала парение в мягкой, нежной темноте. Лишь глупое сердце стучало и колотилось, сотрясало все ее тело и вызывало дрожь. Она не могла этому противостоять, руки скрутило спазмом, зуб на зуб не попадал.

– Только этого нам не хватало. Припадочная. Уж лучше Герти с ее любовными историями…

Мари не смела открыть глаза. Должно быть, она упала в обморок. Такого с ней не случалось с того дня, как пошла кровь. Неужели снова кровохарканье? Господи, только не кровохарканье! В тот день она ужасно испугалась. Изо рта вдруг хлынула кровь. Много. Так много, что она была не в состоянии встать.

– Прекратите болтать глупости, – оборвала Йордан повариха. – Девочка абсолютно истощена, не удивительно, что она падает в обморок. – Вот, возьмите-ка чашку.

Чьи-то шершавые руки взяли Мари за подмышки и усадили. На губах она ощутила теплый край чашки, от которой пахло кофе.

– Пей, девочка. Это поставит тебя на ноги. Давай помаленьку.

Мари поморгала. Прямо перед собой она увидела лицо поварихи – некрасивое, потное, но доброе. Сзади Мари распознала тонкую темную фигуру Йордан. На черной блузке блестела серебряная брошка, на лице читалось отвращение.

– Что вы с ней нянчитесь? Если она больна, фрейлейн Шмальцлер все равно ее не примет. И хорошо. Очень хорошо. Она принесет несчастье, если останется здесь. Большое несчастье принесет она в дом, я знаю…

– Давайте наливайте чай, вон вода кипит.

– Это не моя обязанность!

Мари все же решилась сделать несколько глотков кофе. Она не хотела подводить добрую повариху. И, к счастью, кажется, во рту не было вкуса крови.

– Ну что, – удовлетворенно пробормотала повариха, – получше?

Мари затошнило от крепкого горького напитка. Она уронила голову на грудь и с трудом улыбнулась.

– Получше… Спасибо за кофе…

– Полежи еще. Немного погодя дам тебе чего-нибудь сытного.

Мари послушно кивнула, хотя при мысли о сдобной булочке или даже курином супе у нее свело желудок. Оказалось, служанки уложили ее на одну из деревянных скамеек,