Черный рыцарь - Медейрос Тереза Страница 3

— Христос всемилостивейший! Я и не знал, что вас такая тьма. — Он протер глаза, как будто надеясь, что часть их исчезнет.

— Нас девять, дядя Линдсей, считая Ровену, — сказал Ирвин, всегда готовый угодить.

Барон вновь оглядел зал.

— А где Ро? Я не вижу ее.

Маленький Фредди отошел от очага:

— Пошла за яблоками, папа.

— Это к лучшему.

Отец пересек зал, волоча правую ногу. Его ранее чуть заметное прихрамывание со временем превратилось в тягостный недуг. Он тяжело уселся в старинное кресло, заскрипевшее под его весом.

— Воды, Фредди, — прохрипел он.

Барон откинулся назад и закрыл глаза, упустив возможность лицезреть яростную борьбу между Большим Фредди и Маленьким Фредди, каждый из которых тянул к себе глиняную бутыль, расплескивая тепловатую воду на босые ноги. С неразборчивым ворчанием Большой Фредди выдернул бутыль из рук своего брата и налил воды в ржавый кубок. Зато он уступил Маленькому Фредди честь торжественно преподнести кубок отцу.

Руки его тряслись, когда он взял кубок. Он осушил его так, как будто ему предложили нечто значительно более приятное, чем грязноватая вода с плававшим в ней безвременно погибшим комаром.

— Ну, идите-ка поближе, сыновья. У меня радостные вести, — объявил он.

Раскинув широко руки, как будто желая привлечь их всех к своей груди, он неожиданно засиял улыбкой. Это выглядело так странно, что сыновья его сделали весьма неуверенный шаг вперед, а Ирвин и вовсе шагнул назад.

— Куда это ты, Ирвин? Я не хочу лишать тебя права на приключение только потому, что ты имел несчастье произойти от другого отца.

Ирвин смущенно покраснел и придвинулся поближе.

— Приключение, дядя Линдсей?

Парни обменялись озадаченными взглядами. Они были совершенно не способны представить возможность какого-либо иного существования, кроме их собственной жизни. В конце концов, разве не приключение выращивать репу на каменистых полях, предназначенных для чего угодно, только не для возделывания?

Отец наклонился вперед, таинственно подмигнув им.

— Видите ли, мальчики, в этой последней поездке я действительно поймал ускользавшую ранее фортуну, — начал он с неестественной веселостью. — Я поспешил домой, чтобы разделить достигнутое наконец благоденствие с моим драгоценным потомством, но мой мешок был так набит золотыми монетами, что старый мерин с трудом волочил ноги. — Последовал печальный вздох.

Маленький Фредди слушал, скрестив руки и сузив глаза, с выражением откровенного недоверия.

— Поэтому я остановился на ночь отдохнуть в замке моего друга.

«Друга, — подумал Ирвин, недоумевая, — что за странное понятие. Родня есть родня, а что, собственно, значит „друг?“ И немудрено, все, с кем Ирвин имел дело, были его родственниками».

— А у них в замке как раз в это время началась развеселая игра в хазард[1]. Правда, папа? — с усмешкой прервал отца Маленький Фредди.

Папа взъерошил светлые, как серебро, волосы своего сына.

— Родди, ты не перестаешь изумлять меня.

— Я Фредди. — Вынырнув из-под руки отца, Фредди вернулся к очагу, вновь занявшись своим котлом.

— Итак, — быстро продолжал папа, — чтобы слегка уменьшить обременительный груз несчастного животного, я пару раз кинул кости. Мы играли с моим старым знакомым, сыном графа, который пожаловал мне когда-то владения за службу в его войске. Будучи юношей, он очень любил меня, а теперь, возмужав, стал великим и благородным рыцарем.

От того, как папа произнес последние два слова. Маленький Фредди поежился, непрошеный холодок предательски пополз по его спине. Он выпрямился, перестав помешивать в котле.

— Сначала я поставил на то, что у меня было. Потом — на то, чего у меня не было. Может быть, я хлебнул эля вот настолько больше, чем нужно. — Папа вытянул большой и указательный пальцы, показывая излишек выпитого.

Маленький Фредди широко развел руки, поправляя явное отцовское преуменьшение. Ирвин прикрыл рот пухлой рукой, стараясь не рассмеяться. Маленький Фредди притворился, что потягивается, когда взгляд отца упал на него.

Папа пожал плечами.

— Там я потерял мое богатство. Когда мой старый друг обнаружил мое безденежье, он, боюсь, вышел из себя. С его проклятой памятью победителя он вспомнил, как я хвалился восемью сильными парнями, которые заботятся о моем замке, пока я ищу свою удачу. Так что в итоге один из вас пойдет служить к графу на один год. Ну разве не редкое везенье? Такой шанс! — Он смотрел на них с сияющей улыбкой, и его яркие поросячьи глазки светились ожиданием бурных проявлений радости с их стороны.

Ответом ему была тишина.

— Ты поставил на кон одного из своих детей? — Маленький Фредди протолкался через стену плотно сдвинутых плеч, встав прямо перед своим отцом.

Улыбка сошла с лица Линдсея Фордайса. Он растерянно провел руками по редким волосам, прикрывая лысину, появление которой очень его огорчало.

— Не совсем так. Выбор был не за мной. — Он мрачно оглядел их, отбросив наконец притворную радость. — Он сказал, что либо сам приедет в Ревелвуд выбрать одного из моих парней для службы, либо привезет в Ревелвуд мою отрубленную голову.

— О, дядя! — выдохнул Ирвин, побледнев так, что стал почти зеленым.

— Счастье твое, что он не твой враг. Есть имя у этого добродетельного рыцаря? — Глаза Маленького Фредди стали как узкие щелки.

Фордайс вытер лоб рукавом. Ему вдруг стало невыносимо жарко, хотя слабое пламя в очаге почти не давало тепла. Вдруг грохот копыт разнесся эхом по двору замка, и все застыли на месте. Наступила тишина. Затем дверь распахнулась от мощного удара, который чуть не сорвал ее с петель.

Ровена вбежала в зал, яркая, радостная, подобная лучу солнечного света. Сладкий запах диких трав торфяника пропитал ее волосы, кожу, тунику ручной вязки, которая была на ней. После бега ее щеки были тронуты розовым румянцем; глаза горели избытком молодых жизненных сил.

Она подбежала прямо к отцу, торопясь многое сказать ему. Слова сыпались из нее быстрее, чем яблоки из ее перевернутого мешка.

— О, папа, я так счастлива, что ты опять дома! Где ты прятал такого роскошного жеребца? Похоже, в этот раз ты действительно нашел свою вечно ускользающую счастливую судьбу?

Опустившись на колени рядом с его креслом, она вынула из кармана помятый букетик вереска и положила его на колени отца. Не давая ему и секунды, чтобы ответить, Ровена продолжала быстро и возбужденно говорить:

— Я принесла твои любимые цветы, а Маленький Фредди обещал запечь яблоки на углях. Они будут горячие, сладкие и сочные, как раз как ты любишь. Это в сто раз вкуснее, чем какой-нибудь жесткий старый подгоревший заяц. О, папа, ты опять дома! Мы думали, что ты никогда не вернешься.

Она обхватила его руками, и от резкого движения шапка упала с ее головы, выпустив на волю целый каскад золотистых пшеничных локонов.

Руки Фордайса не поднялись, чтобы привлечь ее к себе. Он сидел, напряженно выпрямившись, и глядел куда-то в сторону. Ровена недоуменно взглянула на него, потом обвела взглядом зал, почувствовав необычную тишину, нарушаемую лишь потрескиванием дров в очаге. Отец избегал ее взгляда. Ей даже показалось, что его нижняя губа дрожит. Ровена совсем растерялась.

Она проследила глазами направление его взгляда. Ее братья стояли, выстроившись с необычной для них строгостью. В середине ряда сиял нелепой улыбкой Ирвин.

В круг яркого света перед очагом вышел незнакомец, залитый теперь ярким светом огня. Ровена охнула. Ей вдруг показалось, что она смотрит вверх со дна глубокого колодца и там, наверху, стоит этот человек и не сводит с нее взгляда алчных черных глаз. Его взгляд пронзил ее первобытным страхом, приковывая к полу, как будто Ровена глядела в лицо самой смерти.

— Папа, — произнесла она, гладя холодную, дрожащую руку отца.

Он провел рукой по ее волосам, глядя куда-то в пространство за ее спиной.