Принц на белом коне под новый год (СИ) - Флёр Ольга Страница 2

Одна лошадь — серая в яблоко, высунула морду между прутьев и позволила погладить свой нос. Я срочно полезла в пакет за хлебом и вручила ей горбушку. Лошадь облизала мне ладонь своим огромным тёплым языком.

Сначала я кормила коней экономно, чтобы всем досталось, но животные явно были сытыми, и угощались скромно, так что я быстро поняла, что моих запасов хватит на три таких конюшни.

Мне нравились без исключения все обитатели конного двора: и гигантский коричневый Ахилесс, которому я доходила только до груди, и смешной пятнистый Гектор, больше напоминавший корову, и стройная рыжая Марта с кудрявой гривой. Но потом я увидела его.

Белого красавца с длинной аккуратно причёсанной гривой. Он внимательно смотрел, как я подхожу, и взгляд у него был удивительно человеческий. На дверце денника не было именной таблички, и я мысленно назвала его Снег.

Я подошла вплотную к решётке, но он, в отличие от остальных, не спешил просовывать морду меж прутьев. Тогда я полезла в пакет за хлебом и предложила ему. Снег только фыркнул. Я спрятала кусок обратно и просто протянула руку.

— Привет, — негромко сказала я.

Он долго смотрел на протянутую ладонь, потом осторожно потянулся мордой. И вдруг резко дёрнул головой назад, всхрапнул.

Я чуть не подскочила, а потом меня потеснила невысокая, но крепко сбитая девушка с тёмным хвостом на затылке. Наверное, инструктор. Она как-то недовольно глянула на меня, на мой хлебный пакет, а потом открыла дверцу денника и принялась надевать на Снега уздечку. Он не давался, и я мысленно позлорадствовала.

— Пора гулять, — скомандовала девушка, наконец, совладав с конём.

Я с сожалением вздохнула. Увели моего красавца. Вот он стоил того, чтобы покататься, даже если Динка будет злорадствовать.

В следующий раз — соглашусь!

Я побрела дальше уже без особого интереса. Никто не превзойдёт Снега! Но следующие лошади тоже были красивые, будто главные сокровища конюшни прятали в её глубине. Все длинноногие, стройные, с блестящими шкурами.

Я подошла к лошади, которая потянулась ко мне, и угостила её куском хлеба. Она жадно приняла угощение. А я и рада — у меня ещё полно! Я скармливала ей кусок за куском пока вдруг кто-то не гаркнул на меня из-за спины:

— Вам кто разрешал?!

Я шарахнулась к стенке денника, на ходу разворачиваясь спиной к лошади. Встретила глазами того, кто так напугал меня. Мужчина был высоким, крепким, черноволосым. С острыми скулами и твёрдым подбородком. Наверняка он был до одури красив, когда улыбался, но сейчас он поджал губы, а чёрные брови свёл на переносице. Голубые глаза под ними казались осколками льда. И лёд этот промораживал до костей.

— Отойдите отсюда, — велел он, дёрнув головой от денника куда-то в сторону.

Я могла только стоять и смотреть во все глаза. Пока я спокойно тут прогуливалась, гладила лошадей, слушала, как переговариваются инструкторы, всхрапывают кони, я внутренне так расслабилась, раскрылась миру, впитывая в себя эти звуки, запахи ощущения, что оказалась страшно уязвимой. И сейчас этот злой окрик пришёлся в самую душу.

— Оглохла что ли?

И вот это меня пробудило. Какого чёрта он вообще так со мной разговаривает? Какого чёрта он такой красивый, что я кажусь себе гадким утёнком, которого имеет право отчитывать большая прекрасная птица. Чёрта с два!

— Вообще-то мне разрешили! И посмотреть и покормить, я подругу жду, она у вас занимается.

— И что?

Кажется, он начинал терять терпение, которого и так было с рисовое зёрнышко. Почему инструктор вообще так себя ведёт? На его “и что” мне дико хотелось ответить, что я клиент! Тот самый, который всегда прав, и что вообще-то это мы их кормим, и что за такое отношение его могут уволить… Но я никогда не умела ставить на место. Вернее мне всегда было такое поперек — унижать кого-то, потому что ты ему платишь. И вообще пока что унижали как раз меня.

— И то, — собрав в кулак всю свою смелость и наглость, ответила я. — Мне сказали, что я могу посмотреть и покормить. Я смотрю и кормлю, в чём проблема?

— В том, что здесь частные лошади, а не зоопарк, — резковато, но уже без прежней ярости, сказал красавец инструктор.

– Тогда надо было так и написать!

— Вообще-то тут написано.

Он усмехнулся, вызвав во мне какой-то лютый букет чувств. Как можно одновременно беситься на человека и грезить о том, чтобы коснуться его — точно ли настоящий? Я с трудом отвела глаза от его лица, обернулась на стену денника.

“Лошадь не кормить”.

Почему я не увидела? Хотелось уже куда-нибудь провалиться. Надеюсь, этот гад был доволен, что я тут краснею, бледнею и просчитываю, куда бы срочно сбежать.

Вдруг он выдернул у меня кусок хлеба, и наши руки на миг соприкоснулись. Меня прошибло, будто сунула пальцы в розетку.

Пока я, как дура, ощупывала место соприкосновения, инструктор так же вдумчиво ощупывал хлеб. Потом покачал головой и посмотрел на меня, как на глупого несмышлёныша, с которого и спрашивать нечего.

— Ещё и мягкий. Какой умник тебя научил, что лошадей надо свежим хлебом кормить? Им вредно. Хочешь, приноси сухари или лучше морковь. И корми школьных, а здесь личные лошади.

Он снова изобразил на лице что-то вроде: “господи, когда уже кончатся эти идиоты”, а я, воспользовавшись моментом, проскользнула мимо него бочком и быстрым-быстрым шагом поспешила прочь. Наверняка у меня горели щёки. Последний раз такую стыдобищу помню только в универе, когда мой тогдашний парень прямо на лекции запустил мне руку под юбку, а препод заметил и прокомментировал на всю аудиторию.

Я глянула на часы — а уже и сорок пять минут прошли! Можно встречать Динку и ехать домой. Только вот я столкнулась с ней, идущей в обнимку с Пашкой мне навстречу. И подруга посмотрела на меня таким взглядом, что я поняла: никуда мы вместе не едем.

— Прости, — шепнула она, проходя мимо.

Пашкина рука стискивала её так, что они вжимались друг в друга бёдрами. Стало так обидно, что она вытащила меня сюда, чтобы этого не случилось, а сама…

Я вылетела из конюшни, злющая зашагала в сторону пустыря. В запале я уже было решила, что ни за что сюда не вернусь. Этот красивый мужик, отчитавший, как девчонку, потом Динка!.. Но вдруг откуда-то справа раздалось громкое ржание.

Я повернула голову — там на огороженном поле гулял белый конь. Снег.

Я покатаюсь на тебе, обещаю.

4

— Значит, не жалеешь?

Я улыбнулась, глядя, какая счастливая шагает рядом со мной Динка. Конечно, я пару дней пообижалась на неё для вида, но потом не утерпела. Даже не знала, чего больше хотелось: узнать про них с Пашкой или сообщить, что я тоже собираюсь начать кататься. И вот мы снова шли вместе через пустырь, только теперь я несла не хлеб, а морковь — чищенную! — а ещё спортивные штаны и лёгкую короткую куртку.

— Неа, — Динка мотнула головой. — Всё же классно прошло, даром, что в подсобке. Ну и всё же хорошо. Даже, кажется, лучше, чем было.

— А не мог он тебя домой пригласить? Ну, или к тебе… Экстрим — это прикольно, конечно, но не для первого же раза.

Динка помрачнела. Тут я поняла, что она никогда не рассказывала о встречах где-то за пределами конной школы. И сразу же сменила тему:

— Кстати, думала уже, где новый год отмечать будешь? В смысле месяц остался, ты с Пашкой, и мне надо что-то себе подыскивать, или вместе с тобой будем?

— Слушай, — как-то раздражённо отмахнулась Динка, — вот прямо сейчас это надо решать? Давай потом, а? Сама же говоришь — месяц. Месяц — это дофига.

О чём-то другом поговорить тоже как-то не вышло, так мы и дошли молча до конюшни. На этот раз никакие страшные Лэнд Роверы нас не пугали, а тот, бронзовый, уже стоял во дворе.

Пашка снова выбежал к нам, чмокнул Динку в губы, а потом с улыбкой развернулся ко мне.

— Что, сегодня катаешься?

— Ага, решилась, — я улыбнулась в ответ.

Наверное, слишком радостно, потому что Динка тут же подхватила меня под руку и куда-то потащила.