Елена Саринова - Ключ для хранителя Страница 3

   - Так, ты, может там остаться решила?

   - Может и останусь, - заявила я и сама себе удивилась.

   Сосед же лишь недоверчиво хмыкнул и вспомнил, наконец, причину своей внеурочной побудки...

   Мухе своей я безоглядно доверяла. В отличие от всех остальных благ научно-технического прогресса, Муха меня любила, положив за четыре года на алтарь моей безопасности два своих прежних капота, два передних бампера, решетку, переднее правое крыло и еще много больших и мелких своих частей. Муха умела блокировать двери и бить током тех, кто отнесся к ней без должного Матизу уважения. А еще она "мурлыкала" мотором, когда я гладила ее по панели. Мои пассажиры, наблюдая наши с машиной "нездоровые отношения", обычно опасливо крутили у виска. И лишь Юлька, знающая меня много лет, всегда спокойно спрашивала, усаживаясь на переднее сиденье: "Ну что, девочки, надеюсь, у вас сегодня хорошее настроение?"...

   Сейчас мы с "накормленной" под завязку Мухой неслись вон из города по пустынной Профсоюзной и слушали радио. На одной из волн, не в меру брутальный певец Джанго никак не мог решить, впускать ли ему через окно некую особу или, все-таки, воздержаться. Я непроизвольно подняла глаза к нему, в безнадежные серые дали, и решила, что действительно, погода сегодня нелетная, так что, от окна ее может и саму... отнести, пока он там решает...

   Затормозив на ближайшем светофоре, мое внимание привлек подкативший следом по соседней левой полосе шикарный Лексус глубокого синего цвета. На переднем его пассажирском сиденье в вальяжной позе развалился мужчина. Я уже было отвела взгляд, не желая выказывать излишнюю заинтересованность, как он сам неожиданно повернулся и с радостной улыбкой помахал мне рукой. "Маньяк!", - опознала я своего ночного собеседника. - "А ему-то что не спится?". Тем временем мужчина опустил стекло и знаком попросил то же самое сделать меня. Пришлось быть вежливой.

   - Доброе утро, Вета!

   - И вам хорошего дня, - улыбнулась я в ответ, впрочем, без особой искренности.

   - Мое пожелание остается в силе!

   Светофор "дал добро", Лексус плавно пошел на левый поворот, а мне осталось лишь тихо радоваться, что нам с 'маньяком' и сегодня не по пути...

 Глава 3  

Качелино...

   Областная цивилизация постепенно отступала. Реже по сторонам дороги стали попадаться навязчивые рекламные банеры. Груженые дровами, песком и еще чем-то грузовики, терпеливо ожидающие на обочинах всеядных дачников вообще исчезли километров пятьдесят назад. Даже скудный на краски сибирский пейзаж изменил свои очертания, из хвойно-равнинного став смешанно-холмистым. И только депрессивно-хмурое небо осталось прежним, преследуя своими верными слугами - рваными тучами маленькую черную машинку, мчащуюся по трассе Тюмень-Ханты-Мансийск...

   - Все, Муха, халява закончилась, - объявила я машине, через два с половиной часа сворачивая с "благоустроенного" шоссе на проселочную лесную дорогу. - Сейчас посмотрим, что ждет нас за поворотом.

   В общем-то, зря я переживала. Не так все оказалось и плохо. Правда, пришлось все двадцать с лишним километров старательно "выписывать кружева", а в двух местах даже опасно объезжать по вязкой обочине особенно обширные лужи, но за километра три до деревни дорога взобралась на обдуваемый ветрами бугор и я совсем расслабилась. Правда, скорость прибавлять не стала, жадно вглядываясь в родные с детства места... Вон там справа, где меж берез едва различима покосившаяся изгородь, мы с девчонками, и "особо доверенными" парнями жгли костер, пекли печенки и по-взрослому курили дешевые сигареты. А вон в той низинке, чуть слева, под раздвоенной осиной, я в шесть лет подвернула ногу, легкомысленно прыгая с высокой ветки. Мы с бабушкой тогда пошли за земляникой, она чуть отстала, встретив кого-то по дороге, а я решила ее удивить, спрятавшись в густой листве. "Удивленная" бабушка, тащившая потом меня обратно, всю дорогу ругалась, что неплохо было бы сначала думать, а потом делать. А я, крепко обхватив ее шею руками и всхлипывая от боли в ноге анализировала, что вообще -то хотела не упасть, а взлететь, но, видимо, высота оказалась недостаточной, поэтому и не свезло... Как сейчас помню бабушкину ажурную сережку в ухе, болтающуюся прямо перед моим мокрым носом, прядь седых волос на ее шее, выбившуюся из под пестрой косынки, а еще запах... Так пахла только она, так пахло в моих воспоминаниях детство...Травами и медом...

   Чем глубже я погружалась в окружающую реальность, тем больше душу охватывала непонятная тревожная тоска. Когда же, за последним поворотом передо мной открылись окраинные дома, начинающие центральную в Качелино улицу, меня откровенно начало потряхивать...

   Здесь мало что изменилось с моего последнего, октябрьского приезда. Лишь тополя из золотисто-рыжих стали уже по-летнему зелеными, да у забора местного фермера, дяди Паши вместо старого "Белоруса" стоял новенький мажористый "иностранец". Наш с бабушкой дом я выглядела издали. Сначала высокую стройную ель, растущую в палисаднике, а потом и он сам встретил меня приветливо распахнутой облезлой калиткой. Сердце сделало глухой "бух" и замерло. Бросив Муху у обочины, я вбежала на крыльцо, лихорадочно нашла в кармане джинсов большой ржавый ключ и открыла навесной замок. Сумрачные сени преодолела в два шага, дернула на себя обитую клеенкой дверь и переступила через порог.

   - Бабушка... - позвала тихо, будто боясь собственного голоса. Глупый, бессмысленный поступок.

   И дом ответил мне... сиганувшей прочь в открытую форточку пестрой соседской кошкой.

   - О-ох... - осела я на лавку. - Жива ведь до сих пор, зараза, - и только теперь глубоко вздохнула. Вот я и ДОМА...

   Посидев с закрытыми глазами минут десять, я, не спеша вернулась к машине и забрала из нее дорожную поклажу: льняной пыльник, свою любимую "почтальонскую" сумку и еще одну, по больше, с вещами. Занесла все это в дом и начала обживаться. Для начала проверила, все ли в порядке: обошла по периметру небольшую кухню, с занимавшей почти ее половину русской печью, потом и нашу с бабушкой, маленькую, но светлую комнату. Вот, в общем-то, и все мое хозяйство. Огород за двором меня интересовал мало. Его, еще по осенней договоренности "арендовали" соседи слева, а осмотр баньки я оставила на потом, когда возникнет необходимость посетить еще один неприметный домик, в углу за сараем...

   Процедура прощания и поминки проходили полгода назад в качелинской школе, на месте прежней бабушкиной работы. Здесь же, благодаря заботам Катерины Ивановны, бабушкиной единственной подруги, все сохранилось в прежнем порядке. Мне осталось лишь завести старенькие ходики да немного "помахать тряпкой". Единственно "серьезно пострадавшей" оказалась моя высокая сетчатая кровать, которую и облюбовала ушлая кошка. Судя по следам ее "тайной бурной" жизни, именно на моем девичьем ложе Симка и ела, и любила, и дрыхла. Пришлось менять всю постель.