Госпожа "Нет". Измена Альянсу - Екатерина Каблукова Страница 3

— Какие волосы? — пробормотала Эмбер. Лицо женщины на экране стало еще строже. А губы превратились в одну тонкую линию:

— Госпожа Дарра, когда вы в последний раз видели свою дочь? В в курсе, что с ней происходит?

Эмбер скрежетнула зубами.

— Извините, у меня срочный вызов, — она щелкнула по панели, сворачивая экран и резко окликнула:

— Алекс!

Понятно, ей никто не ответил. Только домработница затихла и, казалось, вообще перестала дышать. Эмбер кинула на нее грозный взгляд, увидела молитвенно сложенные руки. Поняла, что, если сейчас услышит тихое в исполнении госпожи Львофф: «Пожалуйста! Она же ребенок!..» — то начнет убивать, она стремительно вышла из кухни.

Рывком открыла дверь в комнату дочери, не обращая внимания на табличку — «Не входить! Не хочу никого видеть!» и проговорила, из последних сил сдерживаясь, чтобы сразу не сорваться на крик:

— Как прикажешь понимать звонок из школы?

Дочь как сидела спиной, так и продолжила. Не отреагировав вообще никак. Только сейчас Эмбер заметила, что волосы дочери выкрашены в розовый цвет. Ярко-розовый, словно жвачка, прилипшая к ботинку во время прогулки в парке. Почему-то воспоминания о жвачке разозлили. Подлетев к Алекс, женщина сорвала наушники, невольно дернув ядовито-розовую прядь, зацепившуюся за провод.

— Ай! Ты чего?!!!

Дочь развернулась к ней. Зеленые глаза сверкали гневом. Точно такие же глаза Эмбер каждый день видела в зеркале. Неизвестно почему, но это разъярило еще больше, чем розовые волосы.

— Что. Случилось. В школе? — Изо всех сил стараясь оставаться спокойной, проговорила она. В глазах мелькнул испуг. Дочь с деланным безразличием пожала плечами:

— Ничего.

— Не лги мне! — потребовала Эмбер.

— Я завалила контрольную.

— Одну? — пристальный взгляд, под которым ежились самые стойкие свидетели на суде, не оказал на дочь никакого воздействия.

— Я не стала их писать. Испортила рейтинг школы, — девочка с вызовом взглянула на мать.

— Вот как? — Эмбер скрестила руки на груди. — И почему же? Потому что ничего не учила?

— Потому что в этой школе всегда найдут к чему придраться!

— Разумеется, это же одно из лучших учебных заведений в стране!

Алекс промолчала, только скривила губы, выражая сомнение. Это разозлило еще больше.

— Ну хорошо, пусть ты отстала по программе, но были же репетиторы! Я лично говорила с ними! Они что, не смогли подтянуть тебя? — спросила Эмбер, уже зная ответ, но все еще надеясь на что-то. Дочь молчала. Нехорошее подозрение закралось в душу.

— Алекс!

Девочка прикусила губу.

— Ясно. Я даже не спрашиваю, куда ты потратила эти деньги, между прочим, заработанные мной.

Еще один тяжелый взгляд. Дочь вскочила:

— Деньги, деньги! У тебя в голове нет ничего, кроме твоих дурацких денег! Ты кроме них ничего не видишь!

— Прекрати! — взорвалась Эмбер, чувствуя, что голова опять начинает болеть. — Мы говорим сейчас не обо мне, а о тебе! Тебя отчисляют из школы!

— Ну и слава Богу. Дурацкая школа!

— Что? — Эмбер задохнулась от негодования. — Ты… ты что, специально завалила контрольные? И твое поведение, карты, волосы… Все для того, чтобы тебя отчислили?

Зеленые глаза подозрительно блеснули, Алекс насупилась и заморгала.

— Я говорила тебе, что ненавижу эту школу, что не буду в ней учиться, но ты не слышишь!

— И что же я не слышу? Что ты привыкла быть отличницей, а в новой школе это невозможно?

— Разумеется невозможно! Отличники там лишь подлизы и заучки! А, и те, кто гораздо богаче тебя!

— Так, все, хватит! — Эмбер почувствовала, что виски просто раскалываются от боли. — Значит так, дорогая моя, с завтрашнего дня ты под домашним арестом. Я лишаю тебя карманных денег и нанимаю водителя, который будет тебя возить в школу и к репетиторам. Никаких гаджетов, никаких подруг, пока ты не исправишь свои оценки. Надеюсь, все ясно?

Повисла пауза. Долгая. Похожая на ледяную стену. Прозрачную. Но уже непробиваемую. Молчание нарушалось только громким сопением Алекс.

— Да, мама, — кивнула вдруг дочь — и подняла на Эмбер глаза, полные слез. — Конечно. Конечно, все ясно, что я не такая. Тебе я всегда не такой была.

— Что за чушь?

— Ты с самого начала меня не хотела. Потому что я сначала мешала тебе нормально учиться, потом побеждать в судах, а потом строить карьеру.

— Да как ты смеешь мне это говорить?!

— Я — смею. Потому что это правда. Может, я бабушке и нужна была. Но тебе! Тебя никогда не было рядом со мной! Никогда!

Эмбер устало прикрыла глаза, считая до пятидесяти. Больше всего ей хотелось дать дочери пощечину, но она понимала, что это лишь обострит и так затянувшийся конфликт. В уме она попыталась подобрать слова, чтобы убедить Алекс, что что это все — неправда.

Что с того момента, как она узнала о беременности, у нее никогда и мысли не было избавиться от ребенка, как бы ей ни было тяжело. Что она работала, как проклятая, лишь бы выбраться из той пучины, куда их толкнул отец Алекс, чтобы у дочери было все самое лучшее, чтобы они не считали эти проклятые копейки, чтобы за одежду не было стыдно перед одноклассниками. Чтобы…

Поглощенная этими мыслями, она не заметила, что пауза затянулась.

— Молчишь! — взвилась дочь окончательно. — Даже сказать тебе мне нечего?! — она кинула на мать злой, словно у волчонка взгляд и мстительно добавила, — Вот поэтому и отец ушел! Веди ты себя по-нормальному, хоть как-то показывай, что он тебе нужен! Разве бы это произошло?

Эмбер дернулась, как будто ей залепили пощечину:

— Алекс! Я запрещаю тебе!..

— Ты! Ты запрещаешь, ты не позволяешь, ты устала! Всегда — ты! Никогда ни о ком! Господи, почему ты не отдала меня отцу? Он бы меня любил!

Эмбер истерично рассмеялась, как всегда, когда слышала такие бредовые высказывания. «Любил!!! Как же!» Но для Алекс это было последней каплей. Решив, что мать смеется над ней, она выскочила из комнаты.

Длинные розовые волосы мазнули Эмбер по лицу. Хлопнула дверь. Потом — топот.

Растерянный голос экономки:

— Алекс, девочка… Ты куда!

В ответ истеричное, слегка наигранное:

— Оставьте меня все в покое! Ненавижу вас всех!

И грохот закрывающейся входной двери.

Странно, но именно это послужило толчком к тому, что Эмбер словно бы очнулась.

— Алекс! — позвала она. — Алекс!

Она в досаде стукнула рукой по стене, потом опомнилась и побежала следом. Надо же догнать, объяснить. Пристыдить — потому что сомневаться в ее любви — это просто… Неправильно!

Можно ругаться, можно дуться, трепать нервы, но сомневаться