Лора Гурк - Как избавиться от герцога за 10 дней Страница 2

Тонкий серп народившейся африканской луны, окруженной сверкающими бриллиантами звезд, и все это на фоне черного бархата неба – какой знакомый вид! Каждую ночь, когда все уже спали и костер потихоньку догорал, он, растянувшись в плетеном кресле, блаженно вытянув ноги, чувствуя боль во всем теле после дневного сафари, потягивал свой вечерний кофе и любовался ночным небом. В Кении такие волшебные ночи, как эта, обычное дело.

Не то что в Англии, где увидеть нечто подобное случалось не часто. Там, независимо день это или ночь, небо, как правило, было затянуто тучами, в воздухе, сыром и холодном, висела изморось, готовая пролиться дождем. Но летом в ясный день такое можно было наблюдать и в Англии. Игры с мячом, крокет, пикники на лужайке в Хайклифе с хорошим шампанским и… клубникой.

При мысли о клубнике рот наполнился слюной. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ел ее. Казалось, где-то в другой жизни.

«Время возвращаться домой».

И снова перед его мысленным взором возникло лицо девушки. Тонкое и решительное, с бледной прозрачной кожей, казалось, светившейся под россыпью мелких веснушек, резким разлетом янтарных бровей, волевым подбородком, высокими скулами, золотом волос… Нет-нет, это было совсем не миленькое личико, но и некрасивым его вряд ли назовешь. Такие лица – пусть и мелькнувшие посреди бальной суеты – никогда уже не сможешь забыть.

Но это не просто какая-то девушка, нет, это его жена Эди. При этой мысли больно стеснило грудь, словно чья-то безжалостная рука сдавила сердце. Как странно, что такие ощущения вызывает у него женщина, которую он едва знал, а сентиментальные мысли – те места, которые не видел уже несколько лет. Еще более странно, что они преследовали его, несмотря на то что их разделяли тысячи миль, притягивали с такой силой, что невозможно было противиться, и он знал, что не останется здесь надолго. Пришло время возвращаться домой.

До него снова донеслись голоса, но слишком приглушенные, чтобы можно было разобрать слова. Мысли о доме оставили его. Повернув голову, он стал напряженно вглядываться в темноту и среди зарослей заметил тех самых мужчин, которых видел в своей палатке, но Джонса среди них по-прежнему не было. Мужчины находились в нескольких шагах от него, и хотя темная кожа делала их почти невидимыми в ночной мгле, он их узнал. Это его люди. Он помнил их настолько хорошо, что даже в темноте мог бы опознать каждого.

У них в руках были английские лопаты – еще одна примечательная деталь: кикуйю никогда не использовали английские инструменты. Пока он наблюдал за ними, сознание медленно возвращалось, и все, что казалось непостижимым еще мгновение назад, теперь внезапно приобрело ясный и страшный смысл. Да, это его люди, лучшие из лучших, самые преданные, оказывали ему высочайшую честь, которой обычно удостаиваются только вожди племени: копали для него могилу.

Глава 1

Чай и скандал, согласно меткому замечанию писателя Уильяма Конгрива, следуют рука об руку испокон веков. И каждый сезон матроны из высших кругов британского общества пребывали в ожидании очередного скандала, чтобы посмаковать его за чашечкой душистого «Эрл Грея».

Их постоянным фаворитом по очевидным причинам был принц Уэльский. Кому, как не ему, думали леди, чьи родители так бесконечно глупы, и быть непременным участником скандалов. Берти всегда приписывали множество пикантных подробностей.

Вот и маркиз Трабридж, пока не обзавелся семьей и не превратился в скучающего обывателя, также являлся постоянным источником сплетен. Впрочем, его супруга все еще представляла интерес для дам высшего общества, и хотя шок от этого брака прошел, многие все еще находили забавным, что бывшая леди Федерстон в очередной раз связала свою жизнь с повесой. Разве ее ничему не научило первое замужество? Заверения, что целый год после свадьбы она была вполне счастлива с Трабриджем, обычно встречали с недоверчивым удивлением и предостерегали молоденьких девиц рассказами об охотниках за богатыми невестами, убеждая, что каждая разумная девушка должна держаться от них подальше.

И когда доходили до этой темы, разговоры непременно сходились на герцогине Маргрейв.

Каждый знал, что герцог женился на ней из-за денег.

Да и потом, что еще могло подвигнуть его на этот шаг?

Уж конечно, не ее красота, говорили леди, которые, безусловно, находили себя более привлекательными. С ее-то ростом, худощавой фигурой… и потом, эти неуправляемые рыжие волосы. И, мои дорогие, как вообще можно рассуждать о красоте при наличии веснушек?

И уж конечно, не ее положение в обществе могло привлечь взгляд герцога. Еще до приезда в Англию Эди Энн Джуэлл была маленькой-мисс-никто-из-ниоткуда. Ее дед сколотил состояние на торговле мукой, бобами и беконом на Калифорнийском побережье в годы «золотой лихорадки». И хотя ее отец преумножил фамильное состояние аж в четыре раза, с умом вкладывая деньги в бумаги на Уолл-стрит, этот факт не произвел большого впечатления на нью-йоркский бомонд. В довершение всего громкий скандал нанес непоправимый вред ее репутации, и шанс войти в высшее общество Нью-Йорка был навсегда потерян. Зато, приехав в Лондон, в первый же сезон – не без участия леди Федерстон – маленькая-мисс-никто благодаря своим американским миллионам захомутала самого блестящего холостяка в городе (хотя и обремененного кучей долгов).

Пресса по обе стороны Атлантики объявила, что это брак по любви, и, казалось, так и было, но менее чем через месяц после свадьбы, когда публичная демонстрация любви закончилась (если эта любовь вообще имела место), произошло нечто странное. Воспользовавшись приданым жены, герцог оплатил все долги, уехал в далекую Африку и до сих пор не вернулся.

Покинутая и одинокая герцогиня направила все свое внимание на благоустройство поместий Маргрейва. Слава богу, она имела компетентных управляющих и, что особенно важно, деньги, но все равно многие леди качали головами и тяжело вздыхали, сокрушаясь: «Вы только подумайте, какую ношу взвалила на себя эта молодая женщина».

Но было ли это для нее обязательным? Где это видано, чтобы герцогиня занималась такими делами, как обустройство поместий! Почтенные матроны обсуждали эту тему за сандвичами с огурцом на хлебе из муки грубого помола, в то время как девицы, напротив, пытались защитить герцогиню и возлагали вину на герцога Маргрейва: мол, сам уехал и оставил молодую жену на произвол судьбы. Если бы герцог оставался дома, а не путешествовал столь долго в Африке, герцогине не пришлось бы выполнять его обязанности. Представители старшего поколения обычно указывали на существование младшего брата герцога – Сесила, которому и надлежало заниматься делами поместья в отсутствие герцога, но который ничего не делал, кроме как отпускал едкие замечания по поводу невежества герцогини в том, как следовало бы поставить дело. Да и что вообще можно ожидать от американки?