Давайте поиграем, папа-босс! - Виктория Вишневская Страница 2

Ничего такая спина… За ней вот так постой — никто не заметит.

А голос у владельца такой… Забирается в самые уши, лаская слух. Властный, звонкий и… Раздражённый.

— У вас что, нет обычного горячего шоколада?

Не думала, что такие люди — сладкоежки.

— К сожалению, нет, — девчонка на кассе краснеет. От стыда или чего?

— Возьмите какао, — встреваю в беседу.

Незнакомец поворачивается на мой голос, и я понимаю реакцию бариста… Это точно не от стыда. Потому что я чувствую то же самое. Щёки гореть начинают от одного взгляда. Такие идеальные люди вообще существуют? Лицо такое, будто этот дядя только с обложки журнала сошёл. Да будь здесь моя подруга Лера, она бы накинулась на него прямо здесь и сейчас, наплевав на людей в кафе.

— Какао? — лучше бы он этого не говорил. Земля из-под ног всё-таки уходит.

— С маршмеллоу, — киваю. — Вкусно и ничем не отличается от горячего шоколада. Именно здесь. Больше нигде такой вкуснятины не найдёте.

Он смотрит на меня с таким подозрением, будто я сижу на допросе, а этот мужчина — следователь, который меня опрашивает. И у него закрались какие-то подозрения…

— Фиг с ним, — рявкает. Да чего злой такой? — Давай какао.

— Пару минут, и будет готово, — мямлит бариста, пробивает чек и поворачивается ко мне.

И я, облокотившись на прилавок, уже весело говорю:

— Медовый раф, Сонь, — да я тут столько лет сижу уже, что меня каждая собака знает! — Только мёда побольше!

Она улыбается, я оплачиваю свою вкусняшку и получаю свой чек. Пока за мной никого нет, стою, разговариваю с Соней и непроизвольно качаюсь из стороны в сторону.

Слышу за спиной какой-то смешок. Оборачиваюсь и переключаю всё внимание на мужчину, который только минуту назад жаловался на отсутствие горячего шоколада.

Его взгляд устремлён куда-то вниз, и сначала я не понимаю куда…

И в этот момент до меня доходит, почему так горит мой зад. Прямо полыхает под вниманием незнакомца. Взгляда оторвать не может.

А я выпрямляюсь, хватаюсь за свитер и одёргиваю его назад, прикрывая пятую точку.

— А в-вы чего с-себе позволяете?! — начинаю смущаться.

— Я? — усмехается. — Стою. Жду какао с маршфигнёй. А ты танцуешь тут. Мне что же, отвернуться?

Вот же…

Пристыдил!

Но я… Я просто задумалась! Заговорилась! Нервничаю, вот и делала так! Попробовал бы он курсовую работу написать за неделю до нового года! С подработками! И отсутствием практики!

— Учитывая, что представление мне жуть как понравилось.

Я возмущённо ловлю ртом воздух и готовлюсь покинуть кафе. Он что, сделал комплимент моей попе?

Варенька, солнышко, ты только не воспламенись от стыда и не вылети торпедой в окно!

Я гордо вздёргиваю подбородок, беру свой медовый Раф, который сейчас поднимет мне настроение, и возвращаюсь обратно к своему столику.

— Извращенец, — кидаю ему напоследок.

Опять эта самодовольная усмешка за спиной, но в этот раз я не оборачиваюсь.

Ищу свой столик взглядом.

И не помню, где остановилась. Вот что значит — села в этот раз на другое место.

Ещё раз зал взглядом обвожу. И понимаю… что на моём стуле сидит маленькая девочка. Что-то агрессивно рисует на столе.

Не поняла…

Быстро иду к своему месту, пытаясь не паниковать.

Она ведь не по столу рисует…

Подхожу, и сердце вниз падает. Вместе с чашкой, которая разбивается о плитку с громким звоном, отдающим в самое сердце.

Двойной удар.

Маленькая куколка, принцесса, безобидный с виду ангелок… Сейчас рисует по моей курсовой работе со всеми правками (!!), которые я только-только принесла от преподавателя, чёрным маркером.

И откуда у неё он только взялся?!

Я перехватываю маленькую ладошку и пытаюсь её остановить.

— Девочка, солнышко моё, радость моя, — говорю нервно, пытаясь её задобрить. Но, кажется, уже поздно… Я вижу много-много листов, разбросанных по столу. И все в чёрном цвете… — Ты откуда тут взялась?!

Я немного срываюсь на крик.

Нервы не выдерживают.

«Ангелок» с рожками поднимает на меня взгляд карих глаз. Таких невинных, чистых, что те простреливают сердце.

Тройной удар.

Закрываю глаза, пытаюсь отдышаться.

Как такое создание могло натворить такое зло?!

— Ой, — раздаётся с её стороны. — А я думала, мне это папа положил.

— Папа? — открываю глаза, смотрю на девочку.

И ощущаю рядом с собой чьё-то чужое присутствие. Поворачиваю голову, замечаю рядом с собой извращена, который только минуту назад наблюдал за моими танцульками. И сейчас он подходит к девочке, хватает её за руку.

— Снежана, — раздаётся хриплый голос. Как же он вмиг меняется!

— Папочка, — маленькая принцесса выпускает маркер из рук, спрыгивает со стула и быстрее ныряет в объятия мужчины.

Постойте-ка…

Папочка?

— Папочка, эта девочка меня обижает, — липнет к ноге, зарываясь в неё лицом. — И лугается, что я бумажечки взяла, котолые ты мне оставил!

Чего-чего? Мне сейчас кажется, или она действительно это говорит вслух?

Рядом раздаётся недовольное цыканье.

Его горящий и обозлённый взгляд скользит на меня, расчленяя на разные куски.

— Ты орала на мою дочь? — метает в меня молниями.

— Да я только подошла! — повышаю голос. — И к тому же…

Паниковать начинаю. Он так смотрит, что все мысли из головы вылетают одним махом.

— Ваш ребёнок испортил мою университетскую работу. Из-за того, что вы, мужчина, не уследили за ребёнком.

Да, Варя, вот так его!

— Пап, а ты плинёс мне голячий шоколад? — говорит девочка.

Мужчина опускает на неё свой зоркий взгляд.

— Снежана, — опять так грозно, что аж самой хочется схватить девочку, прижать к своей груди и приласкать. — Что ты здесь делаешь? Я посадил тебя за столик рядом и велел ждать там. Разве не ты посреди дороги сказала, что хочешь горячий шоколад, и поплелась за мной? С условием, что будешь сидеть смирно!

Ладошки на его штанине дрожать начинают. Глазки быстрее мигают, а милая моська кривится. Вот-вот слёзы брызнут.

Вот же!

Хватаю девочку за руку, тяну на себя и прижимаю к своему телу, скрывая её маленькие слёзки.

Сердце на части разрывается!

— А вы на ребёнка не кричите, — защищаю её. Варь, вот умеешь ты встрять. То сначала истерику из-за глупой курсовой устраиваешь, а теперь ещё и