Ольга Домосканова - Зачем тебе моя боль Страница 2

«Давай встречаться?»

Как он может? Буквально два дня назад плакался мне о том, что ему не отвечает взаимностью его пассия, сам утешал меня после разговора с Ханнером, а сейчас пишет такие записки. Кроме как издевательством я никак не могу это назвать. Отвечаю, что мне надо подумать, но в голове уже созрел окончательный ответ — и думать нечего.

На перерыве Лекс от меня не отстает (не понимает он, что ли, что шутка перешла все границы?) и переспрашивает. Загораживает мне проход между столом и стулом и садится передо мной на корточки. Выглядит так, словно стоит на коленях. И этот странный вопрос:

— Почему?

Я объясняю, как могу, что ничего не получится, пока он любит одну, а я другого. Он лишь качает головой и ничего не говорит в ответ.

Больше мы эту тему не поднимали. Для удобства общения Лекс пересел ко мне, но это значительно ухудшило мою успеваемость, которая уже итак оставляла желать лучшего. Он стал оттачивать мастерство распускать руки на мне, хватая то за ноги, то за руки, то щекоча мои ребра, то удерживая мою руку в своих руках. Я злилась, психовала, но пересесть от него не могла. Он непременно следовал за мной.

Сидит и ничего не делает. До конца занятий осталось меньше половины времени, а он надеется только на меня. В тетради подписан только номер варианта.

— Решай хоть что-нибудь, — раздраженно шепчу я. Лекс склоняется над тетрадкой, но на бумаге не появляется даже запятой.

— Поможешь? — голос хриплый, хоть и жует жвачку, но я знаю, что на перемене он курил. И на следующей тоже пойдет. И вообще — последнее время он полностью перестал думать об учебе, а мне приходится тянуть нас двоих.

— Что успею, то помогу, — он совершенно не думает о том, как мне тяжело решать два варианта.

Звенит звонок, все встают со своих мест и сдают работы. Я лихорадочно дописываю последнее задание, чтобы вытянуть оценку хоть до «четверки», учитель качает головой и забирает тетрадь. Выхожу в коридор.

— На дискотеку пойдешь? — голос Картера.

— Пойду, — кажется, Лаэтис с параллельного.

— Тогда встретимся?

Звенит звонок, и скорее всего она кивает ему в ответ. Я сжимаю кулаки — пока перетягиваю его из класса в класс, он занимается своей личной жизнью. Зачем, если есть верная подруга, которая за него все сделает?!

— Аль, поможешь с зачетом? — как ни в чем не бывало выходит из-за угла и улыбается во весь рот.

— А ты Лаэтис попроси, может и поможет, — у меня совершенно не получается прятать злость на него.

Лекс спокойно приобнимает меня за плечи и улыбается еще шире.

— Подруга, да ты что, как я могу предать своих? Не обращай внимания, просто парой слов перекинулся.

Действительно, что это я? Как будто ревную. Картера? Да не приведи Господь.

Следует заметить, что с этого все и началось. Возвращаясь с секции, я несколько раз видела их прогуливающимися по школьному двору. Пару раз входила в аудиторию и заставала их наедине. С одной стороны — они просто держались на расстоянии, но с другой стороны во мне просто взыграло ретивое — да как он смеет! Все бы ничего, но его личная жизнь отразилась на наших с ним дружеских отношениях — я попросту превратилась в его придаток, стала ему чем-то обязана, а в ответ — тишина, он слишком занят собой и своим новым увлечением. В один прекрасный момент мне это надоело…

Первым делом я от него пересела. Постепенно перестала помогать, а в конце концов и разговаривать. Стала дружить с ребятами из другого класса, даже появилась симпатия к спортсмену Матео Калонни, из старшей школы. Матео ответил мне взаимностью, мы решили вместе посещать секцию и, в общем-то неплохо проводили время… Пока об этом не узнал Картер. Он просто с ним поговорил. Так же, как и с Ханнером в свое время. Что Лекс сказал Матео — для меня так и осталось загадкой, но после этого разговора Каллони перестал со мной даже здороваться, а все его общение со мной перетекло в издевательские шутки.

Переживала ли я? До меня, наконец, дошло, что Картер в моей жизни — это наказание, наваждение, страдание и боль. Я смотрела на Лаэтис и думала — неужели она настолько привлекательна для него? Ведь я столько для него сделала! Мы всегда были вместе, из года в год: дружили, воевали, но непременно были рядом, и мне хотелось, чтобы все это продолжалось и дальше.

С ужасом я поняла главное — Картер стал для меня кем-то большим, чем мне хотелось бы. Ревность душила меня, чугунной наковальней давило одиночество, но ничего поделать я не могла. Осознание того, что он использует меня, пришло слишком поздно, и теперь я просто не знала, что с этим делать.

Развязкой стал наш выпускной. Я отказалась от финального вальса — классная настаивала, что так прощальный вечер будет красочнее, а я понимала, что партию мне сможет составить только Картер, и я попросту не переживу этого. Вальс отменили, заменив его концертом с ноткой грусти и лирической песней. Ночью было застолье, вечеринка с танцами, конкурсы и поздравления. Картер танцевал только с Лаэтис, сидел только рядом с ней, обнимал только ее. Зачем я следила за ними — я не могла объяснить сама. Праздник превратился в казнь отдельно взятой души.

В пять утра мы встречали рассвет на Площади Света. А в районе семи часов я нажралась в хлам. Именно нажралась, а не выпила, перебрала… Я хоронила свою прошлую жизнь, щедро поливая ее могилу дешевым вином. Домой пришла спотыкаясь и выдергивая на ходу шпильки из прически вместе с клоками волос. В душе было муторно, а в голове билась одна единственная мысль — завтра меня ждет новая жизнь, и в ней не будет места никаким Картерам, слезам и спиртному. С этим я и завалилась спать.

Завтра меня встретило неласковыми объятиями фаянсового друга.

Когда пришло время подавать документы в высшее учебное заведение, я еще не представляла, чем я хочу заниматься по жизни. Сердечные раны зарубцевались, но складывалось впечатление, что во мне умерла та часть души, которая отвечает за чувства. Я плюнула на все свои мечты, замкнулась в себе и перестала обращать внимание на людей вокруг. В таком состоянии меня и нашел самый властный, авторитетный и серьезный человек, которого я знаю — Энайя Дархау, мой дед.

Для начала он поговорил со мной — так, как может только он. Энайя позвал меня к себе в кабинет, усадил в свое кресло и склонился напротив, упираясь руками в стол. Обстановка кабинета не располагала к спокойной беседе, меня напрягало в ней все, даже присутствие расслабляющих сувениров и отвлекающих картин. Но на то он и Энайя Дархау, чтобы привлекать к себе внимание.

— Как ты думаешь, зачем я позвал тебя сюда? — вкрадчиво произнес он.

Я не задавалась этим вопросом. Скажем так — я унизительно мало знала о своем близком родственнике, он никогда не общался со мной более пяти минут, только поздравлял в праздники и звонил, если ему была нужна интересующая его информация. На этом наши контакты с ним ограничивались. Из детских воспоминаний о нем у меня остался только леденящий душу страх. Откуда он взялся — я не могла вспомнить, но знала — если я пойду против его намерений — мне не сдобровать. Такова у него была репутация.

— Я не знаю, дедушка, — тихо произнесла я.

Тяжелый взгляд и слова, четко вбиваемые в мозг:

— Правило первое — ты никогда не должна называть меня дедушкой. Для тебя я Мастер. Ты поняла меня?

— Да, мастер, — соглашаюсь я, боясь возразить.

Энайя удовлетворенно кивает и продолжает:

— Я позвал тебя для того, чтобы довести до твоего сведения следующую информацию — с сегодняшнего дня я беру тебя под свой контроль. Учеба, перемещения, контакты — я буду знать обо всем. Делаю я это не просто так, — он отрывается от стола и начинает медленно прохаживаться по кабинету, а я неотрывно слежу за ним взглядом, цепенея, словно мышь перед удавом. — Так уж вышло, что мой единственный сын оказался слишком слаб духом, чтобы продолжить мое дело. Других детей у меня нет, внуков тоже. Ты, Альена, моя единственная наследница.

Чего и бойся. Не тот человек Энайя Дархау, чтобы просто так оставить после себя наследство.

— Пока я при делах, я займусь твоим воспитанием заново. Чтобы я был уверен в том, что мои начинания в надежных руках. Взамен я требую (заметь, не прошу), чтобы ты целиком и полностью мне подчинялась. Я хочу, чтобы ты понимала, что все, чего я от тебя хочу — для твоего же блага. Надеюсь, наступит тот день, когда ты сможешь искренне поблагодарить меня.

— У меня есть выбор? — только и спросила я.

Он остановился, приблизился ко мне и снова посмотрел на меня. В серо-зеленых глазах, точно таких же, как у меня, отразился мой испуганный взгляд.

— У всех есть выбор, в том числе и у тебя. Ты можешь пойти учиться в техникум, стать уборщицей и выйти замуж за дворника, и думать каждый день о том, не сдохнешь ли ты завтра с голоду. Поверь мне, у меня хватил сил и связей, чтобы тебе это устроить. Или же ты примешь мое решение и станешь успешной женщиной, и будешь иметь все, о чем сейчас ты можешь только мечтать, и ничего не бояться. От тебя требуется отречься от всего, что у тебя было, ради меня. Обещаю, ты никогда не пожалеешь об этом. Так что ты выбираешь, Альена?