Сесилия Грант - Разбуженная страсть Страница 2

Как будто брак по любви – единственно возможная форма брака! Как будто бесчисленные поколения не жили счастливо в союзах иного рода, основанных на взаимном уважении людей, ценивших не только чувства!

Руки Марты расслабились, и она принялась поглаживать ажурную ткань скатерти. Заставила себя успокоиться, затем снова сплела пальцы и помолчала.

Ее брат испустил тяжелый вздох и тихо сказал:

– Прости, Марта…

И она заметила, как изменился его голос.

Тут он подошел к ней и стал сзади, коснувшись одной рукой ее плеча. Она подняла голову и пристально посмотрела на стену, где на обоях красовался жизнерадостный узор из красно-белых пионов.

– Прости, что обидел тебя. – Теперь в его голосе звучала неуверенность, будто он изо всех сил пытался успокоить свою капризную младшую сестренку. – Мне жаль, что это случилось с тобой, и мне жаль, что я не смог тебе помочь. Но если ты мне позволишь, то я помогу тебе сейчас. Тебе будет хорошо со мной и с Люси.

Пионы на обоях на мгновение замерцали и начали расплываться перед глазами. Ей снова будто было семь лет, а ему – восемнадцать. И та же рука лежала у нее на плече, такая же неловкая, как лапа индейки на курином насесте. Все это уже было, хотя в тот день они сидели рядом на каменной стене, где он наконец нашел ее, а его сбивчивые слова утешения говорили о рае и душе их матери.

«Мне тоже очень жаль, – хотелось ей сказать. – И если бы я только могла пожелать того, что ты мне предлагаешь… Ох, не знаю, почему я не могу».

– Спасибо, Эндрю, что согласился приехать. Ты мне очень помог. Если бы не ты, все было бы по-другому. Я напишу тебе, когда… – Впервые она позволила себе окунуться в потоки чувств, но тут же взяла себя в руки.

Вскоре брат уехал в Лондон. Марта махала вслед его экипажу, пока он не свернул с аллеи на дорогу. А потом она пошла прочь от дома. Пошла на юг, к вздымающимся вдали холмам.

Лучи августовского солнца не щадили неторопливо идущую женщину в трауре. «Что ж, пусть будет так», – решила Марта и прибавила шагу.

Теперь дорога пошла вверх, и ее шаги становились все короче, когда она стала подниматься на самый высокий холм. Поблизости слышалось блеяние овец – то жалобное, то как бы раздраженное. Залаяла собака, и раздался резкий мужской голос. Обогнув впадину на холме, она увидела их: один из местных жителей обучал собаку, по много раз обводя ее вокруг трех «сердитых» овец.

Тут мистер Фаррис заметил ее и снял шляпу. А она остановилась побеседовать с ним, и ей оставалось лишь похвалить его собаку. Именно это она и сделала. А фермер вертел в толстых пальцах шляпу и глубокомысленно кивал.

– Моя Джейн спрашивала, не стоит ли к вам зайти, – сказал он, когда закончился обмен любезностями. – Ей хочется узнать, останетесь ли вы здесь.

– Боюсь, это маловероятно. – Даже совершенно исключено. Но ее ответ должен был совпадать с ответом, данным мистеру Кину.

– Многим будет неприятно это услышать. – Фаррис свистнул, и собака побежала в другую сторону. – Моя Джейн говорит, что именно вам мы обязаны новой крышей.

– Скорее щедрости мистера Расселла. – Марта склонила голову и смахнула пыль с рукава.

– Первая миссис Расселл никогда не интересовалась нашим жильем. И он тоже, пока не появились вы. Так говорит Джейн. Она вас очень хвалит.

– Я рада, что удостоилась ее похвалы. – Марта снова отряхнула платье и подняла голову. – Надеюсь, она здорова. А как дети?..

– Все здоровы. – Мистер Фаррис махнул рукой, и собака побежала в другую сторону. – Бен и Адам не дождутся, когда откроется школа.

– Школа? – Ее охватил восторг, вытеснивший утреннее разочарование. – Знаете, в последний раз, когда я разговаривала с мистером Аткинсом, их не было в его списке. Они все-таки пойдут в школу?

– Сначала – всего на три дня в неделю. И моя младшая дочка тоже пойдет. Мальчики Эверетта мне помогут, а мои сыновья помогут ему, так что мы справимся.

– Хотите сказать, сыновья Эверетта тоже идут в школу? – Марта заставила свой голос звучать буднично, чтобы не испугать овец.

– Да. И тоже дня на три в неделю. Может, зимой почаще.

– Я за вас очень рада. Вы оказываете своим детям огромную услугу, отдавая их в школу.

– Они не глупые. – Фермер пожал плечами и снова покрутил в руках шляпу. – Добавьте к этому образование – и мальчишки смогут выбрать собственный путь в жизни.

Марта узнала слова мистера Аткинса, которые тот использовал для убеждения родителей, и не удержалась от улыбки. Пусть она и недолго прожила в Сетон-парке, но ей удалось кое-чего добиться. Она оказалась полезной. Когда к сердцу снова подступит тревога, она будет вспоминать новые крыши коттеджей и свое участие в осуществлении давней мечты викария о школе.

Ей бы хотелось вспоминать и о других своих достижениях.

– А как Лора и Аделаида? Надеюсь, они будут ходить в школу по воскресеньям.

– Вряд ли. – Фаррис склонил голову и провел ребром ладони по подбородку. – Они понадобятся нам дома – особенно когда в школу пойдут их братья.

– Да-да, конечно. – Она уже не раз слышала подобный обескураживающий ответ. – И все же это всего лишь один час уроков раз в неделю. Возможно, вам все-таки удастся отпустить их.

– Возможно. А пока я обучаю Лору этой работе. – Он кивнул на собаку. – Знаете, ей нравится обучать животных.

– Что ж, ее талантом отдавать приказания можно только восхищаться. – И развивать. Девочка, обладавшая подобным даром, заслуживала хорошего образования, не ограничивавшегося умением читать и считать. И завтра же она поговорит об этом с мистером Аткинсом. Родителям девочки понадобятся веские доводы, и этим придется заняться побыстрее, потому что ее время здесь ограничено.

Две недели назад, как случалось в каждое воскресенье всей ее замужней жизни, Марта сидела с мистером Расселлом в первом ряду правой стороны церкви Святого Стефана. Но в это утро она расположилась слева от прохода в третьем ряду, и этот ее поступок был понятен лишь ей одной. Первый ряд предназначался для владельцев Сетон-парка. И больше она там не сядет.

В третьем же ряду все было по-другому. Она видела место на мозаичном полу, куда падал свет из стрельчатого окна в восточной стене. И могла разглядывать затылки сидевших перед ней людей. А сидя в первом ряду, она не знала, кто из ее соседей мыл за ушами, а кто нет.

И в первом ряду она скорее всего не заметила бы незнакомца. Могла бы услышать, как он спешит по проходу к свободному месту в то время, как в церкви воцарилась тишина при появлении викария, но ни за что не повернулась бы и не заметила бы высокого человека в прекрасно сшитом костюме, расположившегося неподалеку от нее.