Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов - Игорь Владимирович Курукин Страница 3

требуют Государей от Варягов, которые были их неприятелями. Везде меч сильных или хитрость честолюбивых вводили Самовластие (ибо народы хотели законов, но боялись неволи): в России оно утвердилось с общего согласия граждан: так повествует наш Летописец – и рассеянные племена Славянские основали Государство, которое граничит ныне с древнею Дакиею и с землями Северной Америки, с Швециею и с Китаем, соединяя в пределах своих три части мира. Великие народы, подобно великим мужам, имеют свое младенчество и не должны его стыдиться: отечество наше, слабое, разделенное на малые области до 862 года, по летосчислению Нестора, обязано величием своим счастливому введению Монархической власти.(Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. i. Гл. 4)

В трудах историка Михаила Петровича Погодина (сына крепостного, отпущенного на волю, получившего возможность учиться в Московском университете и впоследствии ставшего его профессором и главой кафедры русской истории) добровольное призвание было истолковано в духе этой доктрины, но со значительным антизападническим заострением в соответствии со знаменитой триадой министра народного просвещения графа С. С. Уварова «Православие, самодержавие, народность». Сама формула Уварова была создана как своего рода полемический ответ на знаменитый лозунг Великой французской революции «Свобода, равенство, братство»: вместо свободы Уваров предлагал православие как подлинную свободу (не в человеческом, а в божественном смысле), равенству противопоставлял самодержавие, а вместо космополитического братства выдвигал народность, то есть национальную идею.

Противопоставление России Западу особенно усердно насаждалось в эпоху Николая i. Перо Михаила Погодина было отзывчиво на пожелания начальства, и он писал, что в Западной Европе государства возникали в результате завоевания (например, галлов франками, бриттов норманнами), а на Руси – добровольного призвания варягов новгородцами. Поэтому русская история бесконфликтна и проникнута «народностью» (то есть идеей единства русского народа и единения его с царем), а западная началась с порабощения и движется социальной борьбой и т. д.

Впоследствии представление об исконном существовании монархии на Руси было усвоено и «государственной школой» историков и марксистской историографией. Так, М. Н. Покровский считал возможным говорить о «варяжском абсолютизме» в Древней Руси. Да и в наши дни, открыв любой школьный учебник, мы непременно обнаружим в начале главки сакраментальную формулу: «Во главе Руси стояли великие киевские князья, которые были полноправными правителями страны», позднее переходящую в тезис о Киевской Руси как о «раннефеодальной монархии». А популярный политик запросто может заявить с экрана телевизора, что гражданское общество в России невозможно, ибо ее «естественный путь» – самодержавие.

Между тем при обращении к первоисточникам уже в эпизоде с призванием варягов обнаруживается устройство власти, весьма далекое от самодержавной монархии.

Древнейший летописный свод «Повесть временных лет» под 862 годом сообщает, что несколько племен, населявших северо-запад современной России, – ильменские словене, кривичи и чудь, платившие дань варягам, – возмутились, «изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Распространенная в xviii – xix вв. трактовка варяжского призвания как момента образования государства давно оставлена наукой. В момент же своего появления она была вполне основательной научной гипотезой, поскольку считалось, что феодальные отношения возникают только в результате завоевания, когда иноплеменные победители «надстраиваются» в качестве высшего сословия над подвластными и порабощаемыми племенами. Поскольку, по крайней мере с xii столетия, на Руси несомненно обнаруживались элементы социальной (экономической и политической) конструкции, близкой к феодальной, то естественно было историкам искать и завоевателя. Варяги вполне подходили на эту роль. Когда к концу xix в. выяснилось, что феодальные отношения могут возникать без всякого завоевания, гипотеза потеряла основание и из научной литературы перекочевала в пропагандистские брошюры, изготавливавшиеся как в России, так и в Европе для моральной подготовки подданных к войне (от Семилетней в xviii в. до холодной в xx столетии).

Впрочем, просто при внимательном чтении летописного известия становится очевидным, что призвать кого-либо, хотя бы и варяга, для исполнения общественных функций можно только в том случае, если сами эти функции уже существуют, когда есть кому и куда призывать. В известии о призвании Рюрика мы, несомненно, обнаруживаем три важнейших элемента политической конструкции Древней Руси в их взаимодействии. На первый план выступает здесь собрание представителей племен, прообраз земской власти, известной нам по более поздним источникам как вече. Вторую силу представляет призываемый «володеть и судить» князь. Князь приходит не один, он является в окружении соратников, пособляющих ему исполнять княжескую должность. Мифические братья Рюрика, бесследно исчезающие сразу после прибытия, по всей видимости, – плод недоразумения. Скорее всего, летописец, читая скандинавский источник, принял описание традиционного окружения варяжского предводителя – конунга – за имена его братьев: Синеус возник из sine hus («свой род»), а Трувор из thru varing («верная дружина»). Вооруженный отряд князя, его интернациональная дружина, составляет третий необходимый элемент древнерусской политической конструкции. Эти три силы находятся в сложном взаимодействии, которым и определяется все своеобразие нашей политической истории древнейшего периода.

В 1862 г. самодержавная империя увековечила в бронзе тот образ истории, который ее наилучшим образом устраивал. Выбор, сделанный нашими более отдаленными предками в 862 г., имел совершенно другой смысл. Во всяком случае, у современных историков есть веские основания полагать, что, если бы жителям Древней Руси довелось участвовать в открытии микешинского монумента, они пришли бы в недоумение, а разобравшись что к чему, потребовали бы поменять ярусы местами.

Земля наша велика и обильна

Историки много спорили и будут спорить впредь относительно реальных событий, отразившихся в легенде о призвании варягов, произвольно и, по всей видимости, неточно отнесенных летописцем к 862 г. Идиллическая картина «добровольного призвания», во всяком случае, не соответствует действительности. Скорее всего, тогда речь шла о призвании варяжского конунга с дружиной не на княжение, а для помощи в войне. Позднее варяги совершили «государственный переворот», сопровождавшийся избиением словенских предводителей и знати, смутные воспоминания о котором сохранились в поздней Никоновской летописи (xvi в.). Под 864 г. там повествуется о том, как «оскорбились новгородцы, говоря: каково быть нам рабами, принимая столько зла