Эрнест Хемингуэй - Пятая колонна Страница 3

Нашем деле нет милая женщина.

МОНТЕР

(вставая). Camaradas, me voy.

ДОРОТИ

Что он говорит?

ПРЕСТОН

Он говорит, что уходит.

ФИЛИП

Не верьте ему. Он всегда это говорит. (Монтеру.) Camarada, останьтесь.

Монтер

Camaradas, entonces me quedo.

ДОРОТИ

Что?

ПРЕСТОН

Он говорит, что останется.

ФИЛИП

Вот это дело, приятель. Нельзя же так сразу уйти и бросить нас, правда, Маркони? Camarada электротехник не подкачает.

ПРЕСТОН

Зато он уже достаточно накачался.

ДОРОТИ

Честное слово, милый, если ты будешь так острить, я уйду от тебя.

МАРОККАНКА

Послушайте. Все время разговор. Ничего, только разговор. Зачем мы тут? (Филипу.) Ты со мной? Да или нет?

ФИЛИП

Как ты резко ставишь вопрос, Анита.

МАРОККАНКА

Хочу ответ.

ФИЛИП

В таком случае, Анита, ответ будет негативный.

МАРОККАНКА

Как? Фотография?

ПРЕСТОН

Понимаете связь? Аппарат, фотография, негатив. Правда, она очаровательна? Такая непосредственность.

МАРОККАНКА

Зачем фотография? Ты думал, я шпион?

ФИЛИП

Нет, Анита. Пожалуйста, будь благоразумна. Я просто хотел сказать, что я больше не с тобой. Пока. То есть я хочу сказать, что пока это более или менее кончено.

МАРОККАНКА

Нет? Ты не со мной?

ФИЛИП

Нет, моя красавица.

МАРОККАНКА

Ты с ней? (Кивает на Дороти.)

ФИЛИП

В этом я не уверен.

ДОРОТИ

Да, это еще нужно обсудить.

МАРОККАНКА

О'кей. Я буду выцарапать ей глаза. (Подходит к Дороти.)

МОНТЕР

Camaradas, tengo que trabaiar.

ДОРОТИ

Что он говорит?

ПРЕСТОН

Он говорит, что ему пора на работу.

ФИЛИП

Не обращайте на него внимания. У него вечно такие сумасбродные мысли. Это его ide'e fixe[10].

МОНТЕР

Camaradas, soy analfabetico.

ПРЕСТОН

Он говорит, что он неграмотный.

ФИЛИП

Camarada, знаешь, — нет, серьезно, если бы мы не учились в школе, все мы были бы такие же. Не расстраивайся, приятель.

МАРОККАНКА

(Дороти). О'кей. Ну, я думал, ладно. Не надо ссора. Веселый компания. Да, о'кей. Только одна вещь.

ДОРОТИ

Какая, Анита?

МАРОККАНКА

Вы должен снять надпись.

ДОРОТИ

Какую надпись?

МАРОККАНКА

Надпись на дверь. Все время работаю — нехорошо.

ДОРОТИ

Такая надпись висит у меня на двери со времен колледжа, и никогда это ничего не значило.

МАРОККАНКА

Вы будет снимать?

ФИЛИП

Ну конечно, она снимет. Верно, Дороти?

ДОРОТИ

Могу и снять.

ПРЕСТОН

Все равно ты никогда не работаешь.

ДОРОТИ

Нет, милый. Но я всегда собираюсь. И я непременно закончу статью для «Космополитен», как только чуточку разберусь в том, что происходит.

За окном на улице раздается грохот, затем приближающееся шипение и снова грохот. Слышен стук падающих кирпичей и железа и звон разбитого стекла.

ФИЛИП

Опять стреляют.

Он говорит это очень спокойно и деловито.

ПРЕСТОН

Негодяи!

Он говорит это злобно и взволнованно.

ФИЛИП

Бриджес, душа моя, откройте-ка окна. Стекол в Мадриде нет, а скоро зима.

МАРОККАНКА

Вы будете снимать надпись?

Дороти подходит к двери и снимает надпись, вытаскивая кнопки пилочкой для ногтей. Она отдает листок Аните.

ДОРОТИ

Возьмите себе. И кнопки берите.

Дороти подходит к выключателю и гасит свет. Затем открывает оба окна. Раздается звук, похожий на аккорд гигантского банджо, и приближающийся гул, словно налетает поезд метро или надземки. Затем снова оглушительный грохот, и сыплются осколки стекла.

МАРОККАНКА

Вы хороший camarada.

ДОРОТИ

Нет, но я бы хотела быть хорошим camarada.

МАРОККАНКА

Вы для меня о'кей.

Они стоят рядом в полосе света, падающей из коридора через открытую дверь.

ФИЛИП

Если бы окна были закрыты, все стекла разбились бы от сотрясения. Слышно, как вылетают снаряды. Подождем следующего.

ПРЕСТОН

Какая мерзость, эти ночные обстрелы.

ДОРОТИ

Сколько длился последний?

ФИЛИП

Больше часа.

МАРОККАНКА

Дороти, мы идем подвал?

Снова аккорд гигантского банджо — с минуту тишина, затем громкий нарастающий гул, на этот раз гораздо ближе, затем оглушительный взрыв, и комната наполняется дымом и кирпичной пылью.

ПРЕСТОН

К черту! Я иду вниз.

ФИЛИП

Эта комната очень удачно расположена. Серьезно. Я не шучу. С улицы я вам показал бы.

ДОРОТИ

Я, пожалуй, останусь здесь. Не все ли равно, где дожидаться?

МОНТЕР

Camaradas, no hay luz!

Он говорит эти слова громко и почти пророчески, стоя посреди комнаты и широко раскинув руки.

ФИЛИП

Он говорит, что света нет. Знаете, этот чудак становится страшен. Что-то вроде электрифицированного греческого хора.

ПРЕСТОН

Я уйду отсюда.

ДОРОТИ

Тогда будь добр, милый, возьми с собой Аниту и монтера.

ПРЕСТОН

Идемте.

Они уходят.

Опять раздается взрыв, на этот раз нешуточный.

ДОРОТИ

(стоит рядом с Филипом и прислушивается к грохоту и звону, последовавшему за взрывом). Филип, здесь в самом деле безопасно?

ФИЛИП

Здесь не хуже и не лучше, чем в любом другом месте. Серьезно. Безопасно — не совсем то слово; но в наше время безопасность как-то не в ходу.

ДОРОТИ

С вами мне не страшно.

ФИЛИП

Постарайтесь перескочить через эту стадию. Это самая ужасная.

ДОРОТИ

Ничего не могу поделать.

ФИЛИП

А вы постарайтесь. Будьте умницей. (Подходит к патефону и ставит мазурку Шопена си-минор op. 33 № 4.)

Они слушают мазурку, освещенные отблеском рефлектора.

Жидковато и очень старомодно, но все-таки очень красиво.

Раздается грохот орудий с горы Гарабитас. Снаряд разрывается на улице за окном, окно ярко освещается.

ДОРОТИ

Ой, милый, милый, милый.

ФИЛИП

(поддерживая ее). Не можете ли вы называть меня иначе? Вы при мне стольких людей так называли.

Слышны гудки санитарной машины. Потом, в наступившей тишине, опять звучит мазурка.

Занавес

Сцена 3

Номера 109 и 110 в отеле «Флорида». Окна раскрыты, и в них льется солнечный свет. В середине стены, разделяющей оба номера, — дверь, завешанная с одной стороны большим военным плакатом, так что, когда она отворяется, проход остается закрытым. Но отворять дверь плакат не мешает. Сейчас она отворена, и плакат образует нечто вроде бумажного щита между обеими комнатами. Он фута на два не доходит до полу. На кровати в номере 109 спит Дороти Бриджес. На кровати в номере 110 сидит Филип Ролингс и смотрит в окно. С улицы доносится голос газетчика, выкрикивающего названия утренних выпусков: «El Sol»! Libertad»! «El ABC de Hoy»! Слышен гудок проезжающей машины, затем где-то вдалеке тарахтит пулемет. Филип снимает телефонную трубку.

ФИЛИП

Пришлите, пожалуйста, утренние газеты. Да. Все, какие есть.

Он смотрит по сторонам, потом в окно. Потом оглядывается на висящий на дверях плакат, сквозь который просвечивает утреннее солнце.