Мой путь из Йоханнесбурга в Кейптаун, длиною в жизнь. Записки путешественника - Марина Е. ди Червини Страница 3

…через несколько недель мы продолжили начатый на том вечере разговор… на центральной площади по полудню. Поскольку была солнечная и очень ласковая погода, мы решили прогуляться и обсудить запланированную встречу с его партнером, который искал человека, способного возглавить проект, своего человека. Время торопилось, и не прошло и нескольких секунд, на улице появился мужчина средних лет и предложил пообедать вместе в одном очень уютном кафе.

Он сел возле окна, а я по диагонали с ним. Мощная и даже хищная энергия била от него ключом.

Я почувствовала сквозь неловкость ситуации, что он устал от той жизни, которая вихрем неслась вокруг него и даже в нем… Он спешно поговорил по телефону… Его глаза горели от желания прекратить этот разговор навсегда, но он устало сдерживал себя и безразлично вслушивался в женский голос, требующий что-то по телефону. Я оказалась свидетелем разговора, который, видимо, не должен был достичь меня.

…Мы говорили о ситуации, складывающейся во внешней политике, о бизнесе, который влияет на нее, о нефти, строительстве, правительстве… Но его глаза я постоянно чувствовала на себе, и изредка, когда солнце все же не падало на меня, мы встречались … “Ты, словно золотая пантера, мягкая и добрая, но если не будет по-твоему, готовая разорвать… как сейчас твои глаза пылают зеленым огнем”, – вдруг сказал он. И продолжил монотонную беседу. Фраза повисла в воздухе.

– Значит, ты мой подарок, – сказал он неожиданно, будто параллельно вел две беседы – одну с нами, вторую – со мной…

Это было 28 июля, день его рождения…

– Нет, я юрист! Человек не может быть подарком… – ответила я, впиваясь взглядом в него…

“Эти богатые молодые люди потеряли совесть и честь. Надо было жестче ответить на этот нахальный вызов”, – пронеслось у меня в голове… Но для него уже в тот момент решилось все.

Я ошибалась тогда, и только время расставило все на свои места, но слишком поздно…

Глава 3

Слова могут ранить и могут казнить. Слова не печалят, слова жалят жизнь. Она уязвима и падка на ложь,

и веткой соленой пронзит рану в кровь. Сомнений не пряча, доступно забыв.

В забвении кружева тайна манит. Прощенья прошу, к Богородице пав.

Ты сердце зажал меж клешнями, солгав. Бессильно слеза, побежав по щеке… – сдалось мое сердце, взмолило забыть.

Забыть, что бывают пути между строк. Простить и поверить и в жизнь, и в любовь. Забыть свое эго, как древний монах, Восхваливать тех, кто сказал “нет“богам…

Тем временем работа шла своим ходом, и дружеское отношение коллег останавливало искать новую работу. Мы всегда ждем, когда что-то неведанное подтолкнет нас к пропасти, чтобы либо полететь вперед, либо упасть на еще более глубокое дно… оттолкнувшись, взмахнуть крыльями и лететь, скидывая ношу забот… либо как грузный камень, что, падая с высоты, оставляет печальный след на земле.

И вот однажды прозвенел звонок:

–Я уезжаю, но вернусь в пятницу. Ты какую кухню любишь?

–Русскую, – ошарашенно ответила я.

–Около часа. Жди, – короткие гудки последовали в отдаленном мобильном.

В пятницу будто дрожь пробралась уже до самого живота, он позвонил ровно в час и спросил:

–Ты где?

–На работе.

–Мы же договорились в час.

–Ну да… созвониться.

–Я тебя уже здесь жду, – сказал он спокойно.

–Ты голодна? Ты можешь ненадолго освободиться? – продолжил он, будто разговаривая с ребенком.

–Думаю, да, – нерешительно ответила я… В это время в моей голове запускалась машина, откручивая время назад. Я забыла, наверное впервые, о нашей договоренности.

–Тебе удобно, если я пошлю за тобой водителя?

–Да. Только пройдет уже часа 2… Вам удобно ждать? – немного нехотя спросила я. Честно, мне было не до этого, и встречи, проекты уже как муравьи вжимались в график в моем календаре.

Но я согласилась. Ответственность за свои слова взяла верх над капризами женщины.

–Я жду тебя…

Он всегда меня ждал.

Зима ушла и вместе с ней печали, что сердце обжигали день и ночь.

Прощай, я не скажу “Прощаю”. Моя печаль уходит за тобой.

Зима холодной злой походкой

прошлась по мостовым чрез сотни глаз. Прощай, я не скажу “Прощаю”.

И сердце снова дышит вслед за мной. Слова, слова – безгранные творенья. Без боли и без сладости – нет слов.

Ушла пора, где слово вдохновенно

вело, как Данко вел, не ведая позор… Позор сомнения и лжи плаксивой прозы.

Позор завистливо, лениво попирать чужую боль. Чужое горько слово,

когда и день, и ночь в трудах горишь. Ваять, творить, любить. Создать хотя б мгновение, когда на сердце от любви пожар,

когда в глазах душа сияет, веря, что МИР – вокруг, внутри тебя.

Пришла весна и вместе с ней та радость, что сердце обжигает день и ночь.

Прощай, скажу тебе “Прощаю”. Моя любовь уходит вслед за мной.

Прошло часа три, и я была в ресторане. На столе стоял винегрет, картофель, пельмени, соленые огурцы, грибы… Эта картина словно на мольберте в галерее художника оживает ярким пятном в моей памяти.

Я решил, что ты станешь моим заместителем. Ты сможешь, а я помогу тебе. «Ты будешь профессионалом, главное – не испугайся после своих возможностей», – сказал он уверенно.

Глава 4

Он начал свой бизнес в 27 лет, когда обнаружил источники воды в одной из частей Африки, и позже открыл завод по производству стекла, привлекая иностранные инвестиции. Тогда песок и газ – основное сырье и ресурсы для изготовления стекла – были дешевы, и акции его компании резко поднялись вверх. К тому же он предусмотрел главное – экономное расходование энергоресурсов и наращивание объемов пищевого производства.

Я немного знала об этом. Мой дедушка после войны был отправлен на восстановление стекольного завода. Мне кажется, когда человек увлечен чем-то и в его крови течет творческий дух, он легко может переплетать одухотворенность с более земными требованиями и даже наоборот: одно усиливает, укрепляет другое. Невозможен чудесный дом без сада и воды, лишь бетон и камень недостаточны стать фундаментом для дома… В душе он был писателем, исследователем жизни, человеческой души и переводчиком, вполне олицетворяя слова: говоря с человеком на иностранном языке – ты дотягиваешься

до ума, говоря на одном языке – ты дотягиваешься до сердца… Редкие вечера мы проводили в беседах…

Высокий, начитанный, интересный мужчина и харизматичный человек – даже седина подчеркивала его голубую кровь…

Параллельно его увлекло строительство. Было полно монотонных построек, что спешно поручалось другим.