Владимир Маяковский - Хорошо! Страница 2

4

Петербургские окна.                                 Синё и темно.Город          сном                   и покоем скован.Ноне спит            мадам Кускова.Любовь             и страсть вернулись к старушке.Кровать             и мечты                           розоватит восток.Ее     воло́с               пожелтелые стружкипричудливо                   склеил                               слезливый восторг.С чего это                 девушка                               сохнет и вянет?Молчит…                но чувство,                                  видать, велико́.Ее     утешает                   усатая няня,видавшая виды, —                               Пе Эн Милюков.«Не спится, няня…                               Здесь так душно…Открой окно                    да сядь ко мне».— Кускова,                  что с тобой? —                                            «Мне скушно…Поговорим о старине».— О чем, Кускова?                               Я,                                   бывало,хранила              в памяти                             немалостаринных былей,                             небылиц —и про царей                   и про цариц.И я б,          с моим умишкой хилым,—короновала б                     Михаила.Чем брать                 династию                                 чужую…Да ты          не слушаешь меня?! —«Ах, няня, няня,                          я тоскую.Мне тошно, милая моя.Я плакать,                 я рыдать готова…»— Господь помилуй                                 и спаси…Чего ты хочешь?                            Попроси.Чтобы тебе                   на нас                              не дуться,дадим свобод                       и конституций…Дай       окроплю                     речей водоюгорящий бунт… —                              «Я не больна.Я…      знаешь, няня…                               влюблена…»— Дитя мое,                     господь с тобою! —И Милюков                  ее                      с мольбойкрестил             профессорской рукой.— Оставь, Кускова,                               в наши леталюбить            задаром                          смысла нету.—«Я влюблена»,—                            шептала                                          сновав ушко           профессору                               она.— Сердечный друг,                                ты нездорова —«Оставь меня,                       я влюблена».— Кускова,                  нервы,—                                 полечись ты…—«Ах, няня,                он                     такой речистый…Ах, няня-няня!                       няня!                                Ах!Его же ж              носят на руках.А как поет он                     про свободу…Я с ним хочу,—                          не с ним,                                         так в воду».Старушка                тычется в подушку,и только слышно:                            «Саша! —                                             Душка!»Смахнувши                   слезы                              рукавом,взревел усастый нянь:                                    — В кого?Да говори ты нараспашку! —«В Керенского…»                            — В какого?                                                В Сашку? —И от признания                         такоголицо         расплы́лось                             Милюкова.От счастия                  профессор о́жил:— Ну, это что ж —                              одно и то же!При Николае                     и при Сашемы      сохраним доходы наши.—

Быть может,                    на брегах Невыподобных                дам                       видали вы?

5

Звякая           шпорами                          довоенной выковки,аксельбантами                         увешанные до пупов,говорили               адъютант                               (в «Селекте» на Лиговке)и штабс-капитан                           Попов.«Господин адъютант,                                  не возражайте,                                                          не дам,—скажите,              чего еще                             поджидаем мы?Россию             жиды                       продают жидам,и кадровое                  офицерство                                      уже под жидами!Вы, конешно,                     профессор,                                        либерал,но казачество,                       пожалуйста,                                           оставьте в покое.Например,                 мое положенье беря,это…         черт его знает, что это такое!Сегодня с денщиком:                                  ору ему                                               — эй,наваксь             щиблетину,                                чтоб видеть рыло в ней! —И конешно —                      к матушке,                                        а он меня                                                        к моей,к матушке                 к свет                            к Елизавете Кирилловне!»«Нет,         я не за монархию                                     с коронами,                                                        с орлами,но    для социализма                               нужен базис.Сначала демократия,                                  потом                                            парламент.Культура нужна.                           А мы —                                        Азия-с!Я даже —                социалист.                                  Но не граблю,                                                         не жгу.Разве можно сразу?                                Конешно, нет!Постепенно,                    понемногу,                                      по вершочку,                                                           по шажку,сегодня,              завтра,                          через двадцать лет.А эти?           От Вильгельма кресты да ленты.В Берлине                 выходили                                  с билетом перронным.Деньги            штаба —                           шпионы и агенты.В Кресты бы                     тех,                           кто ездит в пломбированном!»«С этим согласен,                             это конешно,этой сволочи                      мало повешено».«Ленина,               который                             смуту сеет,председателем,                          што ли,                                       совета министров?Что ты?!              Рехнулась, старушка Рассея?Касторки прими!                           Поправьсь!                                             Выздоровь!Офицерам                  Суворова,                                  Голенищева-Кутузоваблагодаря                 политикам ловкимбыть        под началом                             Бронштейна бескартузого,какого-то               бесштанного                                    Лёвки?!Дудки!           С казачеством                                   шутки плохи́ —повыпускаем                     их потроха…»И все адъютант                          — ха да хи —Попов          — хи да ха.—«Будьте дважды прокляты                                          и трижды поколейте!Господин адъютант,                                 позвольте ухо:их    …ревосходительство                                      …ерал                                                  Каледин,с Дону,            с плеточкой,                                извольте понюхать!Его превосходительство…                                           Да разве он один?!Казачество кубанское,                                    Днепр,                                               Дон…»И всё стаканами —                                дон и динь,и шпорами —                       динь и дон.Капитан              упился, как сова.Челядь             чайники                           бесшумно подавала.А в конце у Лиговки                                другие словаподымались                    из подвалов.«Я,      товарищи,—                           из военной бюры.Кончили заседание —                                    то́ка-то́ка.Вот тебе,               к маузеру,                                двести бери,а это —             сто патронов                                  к винтовкам.Пока        соглашатели                             замазывали рты,подходит               казатчина                               и самокатчина.Приказано                 питерцам                                 идти на фронты,а сюда           направляют                              с Гатчины.Вам,        которые                     с Выборгской стороны,вам       заходить                      с моста Литейного.В сумерках,                   тоньше                               дискантовой струны,не галдеть                 и не делать                                    заведенья питейного,Я   за Лашевичем                          беру телефон,—не задушим,                    так нас задушат.Или       возьму телефон,                                  или вониз тела            пролетарскую душу.С а м         приехал,                       в пальтишке рваном,—ходит,          никем не опознан.Сегодня,              говорит,                           подыматься рано.А послезавтра —                            поздно.Завтра, значит.                         Ну, не сдобровать им!Быть         Кере́нскому                            биту и ободрану!Уж мы           подымем                          с царёвой кроватиэту      самую                 Александру Федоровну».

6