Умолчания - Валентин Криндач Страница 2

Где ты голос из выси?

— Это женщина просит?

Где ты невидаль-чадо,

Чтобы нежить и холить,

Где ты чудо начала?

— Это женщина молит

Где ты, дерзкий и ладный,

Где ты, знойный и острый,

Искуситель желанный?

— Это женщина просит

Совместить в триедином –

И на плаху готова

За отца и за сына

И за духа святого

Не говори, не говори

Не говори, не говори,

Не пересуживай заспинно –

Вчерашний день неповторим

И обернувшийся застынет

Не говори о планах на,

О видах на день и на вечность,

И что на ком-нибудь вина

И что советует советчик.

Не говори, чтобы царить,

Не говори, чтобы казаться,

Чтоб говорить не говори,

Чтоб покорить и оправдаться –

Но говори, когда тоска

В чужом зрачке кричит подранком,

Когда не поздно и не рано,

А вовремя — и на века.

Отдавайся, сестра моя встречному

Отдавайся, сестра моя встречному,

Отдавайся в мечте и беспечности,

Будь беспочвенней, легче — и вечное

Непорочно прольется в сердечности

Отдавайся, сестра моя, каждому,

Тяжесть ноши пушинкой окажется,

Уступай прихотливым влечениям,

Как кораблик плывет по течению

Растворяйся, сестра моя, в воздухе,

Расточайся улыбкой и возгласом,

Чтоб совсем невозвратно пропала ты,

Как углы оплывают овалами

И когда ты расплавишься в золото,

Поубавится странникам холода

Стеарин претворился в свечение,

И кораблик поплыл по течению

Я увидел свое отраженье в стекле

Я увидел свое отраженье в стекле,

Отраженье свечи и дрожанье зрачка

Но не свечи, а лампа была на столе

И зрачок не дрожал, а бежал по строкам

Я подумал, что, может быть, умер давно

Не заметив, когда отражением став

И сижу при свечах и смотрю сквозь окно

Как когда-то при лампе чертил на листах

А потом набежало другое лицо

Это ты подошла и коснулась плеча

И я понял, что верно и жил мертвецом,

Что и ты умерла, так и жить не начав

Жизнь подошла к срединной точке

Жизнь подошла к срединной точке,

К священной точке на груди

Увидеть мост и крикнуть: «Отче,

Переведи!»

Увидеть белыми огнями

Преображенную судьбы

И дальний крест, и тайный камень

На недоступном берегу

И на изжитое не глянуть

И не позариться окрест –

А зачарованно и прямо

На крестный мост и дальний крест

И игр безумных вереница

Как пепелище позади,

И жаром плещется Жар-птица,

Проклевываясь на груди

Мы с тобой непохожи, прохожий

Мы с тобой непохожи, прохожий,

Мы с тобой не близки, близнец

Замороченный ложным тождеством,

Я вернулся к себе, наконец

Вижу — я, позабытый собою

Удрученно твержу о свободе –

Между тем, как лечу свободный

Под крутящийся шлейф прибоя

Вижу — ты с лицом упоенным

Сумасшедшей опасной куклы

В чем-то роешься деревянно,

Не вникая в язык прибоя –

Нам наследств не делить с тобою

Жемчужиной с отливом виноватым

Жемчужиной с отливом лиловатым

Упала в жизнь — дышать, от арфы плакать,

Кружиться круглою в пространствах угловатых,

Таиться в сумерках от вихрей праха

Зачем упала, капелька Амриты –

Иллюзии ль дожить, урок домыслить?

Под ветрами долинными дрожишь ты

И ностальгически заглядываешь в выси

Никто ни в чем не виноват

Никто ни в чем не виноват –

Зло не вина, честь не заслуга

Листок осенний крутит вьюга,

И в этом он не виноват.

Жил-был разбойник Кудеяр,

А стал монахом Питиримом

Актер меняет грим за гримом –

Как он, наверное, устал

А посмотри с другой планеты –

Что Кудеяр, что Питирим.

Орел и решка у монеты,

А дух равно неуловим

Поклоны тьме, поклоны свету,

Двуликим Янусом душа,

Монетой кружится планета,

Добро и зло перемешав

То Кудеяр, то Питирим я –

Зло не вина, добро не честь…

Да только дух неуловимый

И не пригубит эту смесь.

Фасады лгут

Фасады лгут, Скрывая черный ход,

Где черный кот прижмурился, осклаблясь

Фасады лгут, но шествие идет,

На спину пред-идущего уставясь.

Фасады лгут. Достанет ли ума

Почуять, как ветшает штукатурка?

В России нескончаема зима,

И вечны одержимые и урки

В России снег хрустален и слепящ,

Сужденный Китеж дремлет в летаргии…

В России что ни час, то звездный час,

И жизнь не бал, а бой и литургия

В России в каждой жизни три беды

В три радости готовы перелиться

В России не уходят от судьбы,

И черный ворон кружится с жар-птицей

И шествие в час пик, как крестный ход,

И вьюга сносит пыль с фасадов обветшалых.

Фасады лгут, века перемешавши,

И в Китеж-озере потрескивает лед.

Такая боль, что некогда дышать

Такая боль, что некогда дышать,

Такая боль, что незачем молиться –

Она сама молитва и душа,

И остаётся только не мешать, не расплескать,

Не заслонить, не заслонить.

Такая боль — пронзительна, как звук,

Как звук скрипичный и как соль на ране,

Такая боль. Что хочется в траву

Упасть лицом, листом, скрипичным соль

— Пусти, любовь, уволь

Не поздно и не рано.

Пусти-уволь,

Следов не замети,

Не жги мосты и не твори кумира

Пусти, любовь –

За нелюбовь прости,

За полпути, за поперёк пути,

За всё, что не было, за всё, что было.

Тебе твердят

Тебе твердят, что ты не до:

Что ты не тот, что ты не добр,

Не отдарил, не доплатил,

А ты в себе находишь дом

А ты в себе находишь мир,

Где дышат белые цветы.

Тебе вопят, что ты вампир,

Что долюбить себя не дал,

Не отдарил, не доплатил.

А ты в себе находишь мир,

А ты в себе находишь храм,

Где дышат белые цветы.

А ты в себе находишь мир, откуда смотришь на калек.

А ты себя находишь вмиг

На им неведомой Земле

А ты себя находишь вдруг

За нерушимою чертой,

Затем, что здесь твой дом и друг,

А там — обид порочный круг

И суд неправедный людской.

Я не к тебе

Я не к тебе, я к той. Что есть в тебе.

Она то