Дорога в пустоту - Владимир Александрович Мисечко Страница 3

И не понятно, где остался взвод,

Когда вернулись после боя парни.

В глазах печаль и боль утраты,

За тех, кто остался, там лежать.

И переполнены больничные палаты,

Им совесть не позволила сбежать.

Война в глазах, как это страшно,

Но дан приказ и ходу нет назад.

А летом дома так прекрасно,

Но за это не положено наград.

Прошли года и вспоминают старики,

Тех, кто переборол свой страх.

Но в их глазах остались огоньки,

А от фашизма только серый прах.

* * *

Нам лишь досталась могильная ограда.

Нас жизнь, как фраеров бросала

И гнула, словно ветви на ветру.

А после, в омут с головою окунала,

Я вам друзья-товарищи не вру.

Мы кровью харкали в окопах

И замерзали сто раз на дню.

А те, кто в золотых погонах,

Подачку нам бросали по рублю.

Сто грамм мы выпивали фронтовые

И в бой бежали с криками — Ура!

А комиссары наши борзо-молодые,

Свои качали за столом права.

Пришла весна и долгожданная победа,

Врагов прогнали, мы со своей земли.

Но нам досталась всего одна надежда,

Да карточки, что суки-власти завели.

Где справедливость наша и награда,

За подвиг и людскую честь?

Нам лишь досталась могильная ограда,

Где вчетвером за стол не сесть.

* * *

Мы в окопах мечтали о хлебе.

Словно дыра прорвалась в небе,

Засыпав землю снежным ураганом.

А мы в окопах мечтали о хлебе,

Между первым и вторым ударом.

Нас топили волной из зениток,

Поливали свинцом, как дождём.

А мы салом заедали улиток,

Чтобы в бой отправиться днём.

Застревали по пояс в снегу мы,

Но вела нас вперёд дорога.

А ночами нам снились мамы,

Застывшие у родного порога.

Заслоняясь от визга картечи,

Жизнь свою рукой прикрывали.

И давила земля нам плечи,

Но в душе мы не унывали.

Мы мечтали о скорой победе,

Что прогоним с земли супостата.

А утром всё было, как прежде

И мы в горах хоронили собрата.

Мы обмоем награды в стакане

И развесим их все на стене.

Не забыть нам погибших в Афгане,

В необъявленной той войне.

* * *

Дорога в пустоту.

Внимая праздности и лени,

Забыв про совесть и про честь.

Народ поставил на колени,

Когда своих грехов не счесть.

Лишь за душу свою держался,

Да разорял свой край родной.

Из стороны в сторону метался

И по дороге шёл, словно слепой.

Возвёл себя ты выше Бога,

Но дьявол жил в твоей душе.

И уводила в пустоту дорога,

Да хлестали черти по спине.

Тебе воздастся по заслугам,

За кровь, что проливал народ.

Не верь оказанным услугам,

Получишь камень в огород.

Промчится время, словно птица,

Забудут люди тот прежний страх.

Но в сердцах останется крупица,

Что чуть не превратились в прах.

* * *

Кровь, перемешанная с грязью.

Разрывы бомб и дикий вой сирены,

Да над телом сына материнский плач.

Дома, где исковерканные стены

И над судьбой страны завис палач.

Кровь, перемешанная с грязью

И в ямах битое оконное стекло.

Лицо юнца покрыто пылью,

Но на душе по-прежнему светло.

Ещё вчера он был ребёнком,

Гоняя мяч в своём дворе.

И восхищался тем котёнком,

Что мама подарила в январе.

Сейчас смотря в прицел винтовки,

Лицо в нём видел своего врага.

Но он всё мечтал, как по путёвке,

Поедет летом на морские берега.

Но в воздухе запахло страхом

И поменялись разом полюса.

Его мечты пропали прахом,

Умчавшись, как птицы в небеса.

* * *

Седой старик роняет слёзы.

Вразвалку, как медведь-шатун,

Идут солдаты по дорогам Украины.

А за калиткой дед седой-ворчун,

С войны не видел уж такой картины.

Материнский плач над телом сына,

Да взвизгивает на путях локомотив.

А на обочине изрешеченная машина

И снайпер девушка в окне напротив.

В ужасном сне не пожелать такого,

Когда по швам трещит страна.

А нашей власти не понять простого,

Что на земле уже царит весна.

Вместо полей одни воронки,

Где колосилась рожь ещё вчера.

А детям раздают винтовки

И выпирает под рубахой кобура.

Седой старик роняет слёзы,

Его семьи уж больше нет.

А власти не дают прогнозы,

Какой будет в конце сюжет.

* * *

За наше бабье горе им зачтётся.

Колхозный дом скамейка у крыльца,

Да ветра стук в окошко спозаранку.

И слёзы утирает вдовушка с лица,

Она сегодня получила похоронку.

Идёт война, там гибнут люди,

А нечисть каркает, как вороньё.

Зачем девчушка прячет груди,

Да берёт старое дедово ружьё.

Обрезав косы, чтоб не было соблазна,

Да пересудов, средь хмурых мужиков.

Она уж повзрослела слишком рана

И позабыла вкус домашних пирожков.

Припав к прицелу винтовки,

Часами смотрит в лицо врага.

И счастье на лице девчонки,

От вкуса бабушкиного пирога.

Колхозный дом скамейка у крыльца,

Да ветер вновь стучит в окошко.

Послать бы к матери скорей гонца,

И успокоить грусть её немножко.

«Не беспокойся мама, я пока жива,

Хотя отец и больше не вернётся.

Ты, как всегда немножечко права,

За наше бабье горе им зачтётся!»

* * *

В утреннем небе затихнут грозы.

В утреннем небе затихнут грозы,

В душах людских растворится зима.

Забудется страх, и высохнут слёзы,

Но вернутся не все в родные дома.

Вновь развернётся флаг над Донбассом,

Люди спокойно уснут по ночам.

Но земля пропиталась кровью с прахом

И работы хватает ещё врачам.

Появятся дети на детских площадках

И в небо взметнётся их громкий смех.

Позабудут навеки они о бомбёжках,

Как неприемлемый жизненный грех.

Тихо вздохнёт земля от позора

И словно невеста накинет фату.

Канут навечно все годы раздора

И народ построит свою мечту.

* * *

На душе шрамы прикрыла рубаха.

Ушёл добровольцем солдат на войну,

Чтоб Родину-мать защитить от врага.

Дошёл до Берлина и встретил весну,

Но на чужбине осталась его нога.

Ему не исполнилось ещё тридцати

И в жизни не встретил он счастья.

Но пришлось через много пройти,

Чтоб в душе не осталось ненастья.

Был он молод, но уже весь седой

И в глазах затерялась улыбка.

Но он к лету уже вернулся домой

И понял, что эта была ошибка.

Домик старый зарос весь травой,

Покосился забор и собаки не слышно.

Говорили ему, ты остался живой,

Ну, а всё остальное, поверь поправимо.

Много жизней война с собой унесла,

Столько горя, печали и страха.

Но в жизни солдату любовь помогла,

А на душе шрамы прикрыла рубаха.

* * *

Вздохнув,