Уилбур Смит - Голубой горизонт Страница 3

Все бросились к мешку с приманкой. Джим добрался до него первым и прямо из рук Мансура выхватил лучшую – серую кефаль длиной со свое предплечье. Он сам поймал ее накануне в лагуне рядом со складом компании.

– Больно жирно для тебя, – рассудительно объяснил Джим Мансуру. – Справиться с Большой Джули может только настоящий рыбак.

Он продел в глаз кефали острие стального крючка для ловли акул, который висел на тросе длиной в две руки. Джим потряс десятифутовой стальной цепочкой, легкой, но прочной. Альф, кузнец отца, специально выковал ее для Джима. И парень был уверен, что она выдержит, даже когда король зубанов попытается оборвать ее об утес. Джим повертел наживкой над головой, с каждым взмахом пропуская между пальцами все больше лески, пока не забросил ее вместе со стальной цепочкой далеко вперед. Наживка начала погружаться, и Джим постепенно вытравливал вслед за ней леску.

– Прямо в глотку Большой Джули, – усмехнулся он. – На этот раз она от нас не уйдет. На этот раз она моя.

Почувствовав, что грузило опустилось на песчаное дно, парень положил леску на дно лодки и придавил ее босой правой ногой. Обе руки должны были быть свободны, чтобы вопреки сильному течению постоянно удерживать над Котлом ялик с погруженной в воду леской.

Зама и Мансур использовали в качестве наживки куски макрели, крючки поменьше и более тонкую леску. И почти сразу начали вытаскивать бьющихся серебристых лещей, пятнистых небольших акул, которые хрюкали словно поросята, когда парни снимали их с крючков и бросали в воду на дне лодки.

– Маленькие рыбки для малышей! – насмехался над ними Джим. Он не отрываясь следил за своей леской. Солнце поднялось над горизонтом и согрело озябших ребят. Все трое сбросили верхнюю одежду и остались только в коротких панталонах.

Совсем рядом, на скалах острова, кишели тюлени, они плескались, вспенивая воду. Неожиданно большой тюлень проплыл под лодкой, схватил рыбу, которую вытягивал Мансур, сорвал ее с крючка и вынырнул с добычей в зубах в нескольких метрах от ялика.

– Будь ты проклят! – в гневе закричал Мансур.

Тюлень прижал рыбу ластами к груди и принялся спокойно рвать ее на куски. Джим бросил весло, порылся в мешке со снаряжением, извлек оттуда пращу и вложил в гнездо обкатанный водой камень. Парень подбирал камни на берегу ручья в северной части имения, и каждый из них был круглым, гладким и в меру увесистым. Джим упражнялся с пращей, пока не научился сбивать высоко летящего гуся четырьмя бросками из пяти. Он принялся крутить пращу над головой; она загудела от напряжения. Потом Джим выпустил ее, и камень вылетел из гнезда. Он попал тюленю прямо в круглую черную голову, и все услышали, как хрустнула хрупкая кость. Животное умерло мгновенно, и туша поплыла по течению, конвульсивно дергаясь.

– Больше не будет красть рыбу. – Джим спрятал пращу в мешок. – Да и остальные получили урок хороших манер.

Стадо тюленей бросилось в стороны от лодки. Джим снова взялся за весло, и ребята возобновили прерванный разговор.

Мансур только на прошлой неделе вернулся на одном из торговых кораблей Кортни из плавания на север вдоль восточного побережья Африки, до самого Ормузского пролива. Он описывал друзьям чудеса, которые видел, и удивительные приключения, пережитые с отцом, капитаном «Дара Аллаха».

Отец Мансура Дориан Кортни был вторым партнером компании. В детстве его похитили арабские пираты и продали оманскому принцу, который усыновил его и обратил в ислам. Его сводный брат Том Кортни был христианином. Когда он отыскал и освободил младшего брата, они стали успешными партнерами. Вдвоем они получили доступ к миру обеих религий, и их предприятие процветало. Последние двадцать лет братья торговали в Индии, Аравии и Африке и отправляли свои экзотические товары в Европу.

Пока Мансур говорил, Джим смотрел на брата и в который раз завидовал его красоте и обаянию. Все это Мансур унаследовал от отца вместе с рыже-золотыми волосами, которые густой копной ниспадали ему на спину. Как и Дориан, он был гибок и стремителен. Сам Джим, как и его отец, – массивен и силен. Отец Замы Аболи сравнивал братьев с быком и газелью.

– Послушай, брат! – усмехнулся Мансур, прерывая свой рассказ, чтобы подразнить Джима. – Мы с Замой уже завалили лодку рыбой до самых поручней, а ты еще и не начал. Поймай рыбу!

– Я всегда качество ставил выше количества, – снисходительно ответил Джим.

– Ну, поскольку тебе все равно нечего делать, расскажи нам о своем путешествии в земли готтентотов. – Мансур бросил в лодку еще одну извивающуюся блестящую рыбу.

Простое честное лицо Джима вспыхнуло от радости, едва он вспомнил об этом путешествии. Он инстинктивно устремил свой взгляд за залив, на неровные горы, которые утреннее солнце окрасило золотом.

– Мы шли тридцать восемь дней, – похвастал он, – к северу, за горы, через большую пустыню, далеко за границы колонии, которые губернатор и совет ВОК в Амстердаме запретили пересекать. Мы шли по землям, где до нас никогда не бывал белый человек.

В его истории не было поэтических красот, как у его брата, но его энтузиазм оказался заразителен. Мансур и Зама смеялись вместе с ним, когда он описывал варварские племена, встреченные в пути, и бесконечные стада дичи на равнинах. Иногда Джим обращался к Заме:

– Я ведь говорю правду, Зама? Ты был там со мной. Скажи Мансуру, что это правда.

Зама с серьезным видом кивал:

– Это правда. Клянусь могилой своего отца. Каждое слово правда.

– Когда-нибудь я туда вернусь. – Джим давал это обещание скорее себе, чем остальным. – Вернусь и пересеку голубой горизонт на самом краю земли.

– И я буду с тобой, Сомойя! – Зама посмотрел на него с любовью и доверием.

Он помнил напутствие отца перед смертью. Тогда он лежал на своем ночном кароссе, согбенный под бременем прожитых лет, словно состарившийся великан, который до того, казалось, поддерживал само небо. «Джим Кортни – подлинный сын своего отца, – прошептал Аболи. – Держись его, как я держался Тома. Ты никогда не пожалеешь об этом, сын мой».

– Я буду с тобой, – повторил Зама, и Джим подмигнул ему.

– Конечно, будешь, мошенник. Больше никто тебя не получит. – И он так сильно хлопнул Заму по спине, что едва не сбросил с банки.

Джим сказал бы еще что-то, но в этот момент леска под его босой ногой дернулась, и он торжествующе закричал:

– Джули постучала в дверь! Входи, Большая Джули!

Он бросил весло и схватил леску обеими руками, готовый стравить за борт цепь. Остальные без приказа оставили снасти и принялись вытаскивать свои лески. Они знали, как важно предоставить Джиму свободное водное пространство для работы с крупной рыбой.