Тени на чёрной воде - Надежда Храмушина Страница 3

Только зачем? Что такого в этой девочке, что могло заинтересовать хозяина этого знака? Или хозяйку. Я не стала будить Дашу, вышла на улицу и позвонила Сакатову. Сакатов – ходячая энциклопедия всего, что касается истории и магии. Да, именно в такой очередности. И ещё он очень отзывчивый человек и мой хороший друг. Хоть и нудный.

– Алексей Александрович, привет. Хотела с тобой посоветоваться. У тебя есть свободная минутка?

– Здравствуй, Оля. Конечно. Я как раз тут разбираю наши старые записи. Напишу второпях, а потом сам не могу прочитать. А что у тебя? Ты в городе?

– Да. Я на работе. Я меня тут неожиданная гостья. И меня очень пугает одна деталь.

Я рассказала ему про нашу первую встречу с Дашей, про то, как она снова пришла ко мне, и конечно, про чёрного паука на руке. Сакатов молчал.

– Ты меня слышишь? Алло! – Мне показалось, что я уже давно разговариваю сама с собой – Алексей Александрович! Ты где?

– Да здесь я. Я просто с ужасом вспоминаю про тех ведьм, которые принадлежали к кругу, где такой вот знак паука был тотемом. Не хотелось бы снова с ними встретиться.

– Хочу тебя успокоить, что это другой паук. И тут же огорчу, он ещё страшней. Больше и чернее. И как будто живёт под кожей. Он показался тогда, когда я взяла за руку Дашу. Она, похоже, его не помнит. Или не видела его, или забыла, или ещё что. Такая хорошая девочка. Надо помочь ей.

– Понятно, что надо. А у неё есть родственники?

– Мама, но она в другом городе. Недалеко, километров пятьдесят. Заречный. Знаешь?

– Конечно. Оля, надо везти её к маме. Ей сейчас нужно внимание, пока она окончательно не потеряла память. И чтобы рядом был человек, которого она помнит, и которому доверяет. И заодно узнаем о ней что-нибудь.

– Да, согласна. Сейчас позвоню Илье, попрошу, чтобы нас туда отвез. Перезвоню тебе, когда договорюсь с ним о времени. А ты пока посмотри там у себя, может, что узнаешь о чёрном пауке, отбирающем память у девушек.

Илья, мой двоюродный брат, два раза скидывал звонок, пока я до него дозванивалась. Потом перезвонил сам. Услышав, что надо отвезти девушку в Заречный, он поинтересовался у меня, не думаю ли я, что он таксист, и если я так думаю, то он сейчас же подрисует шашечки на дверку своего Фольксвагена. Потом всё-таки дал себя уговорить, и мы условились, что он заедет сначала за Сакатовым в половине шестого, а потом за нами. Он, вообще-то очень добрый человек, и всегда всем готов помочь. Просто сегодня, видимо, опять звёзды выстроились в какой-нибудь неудачный коридор затмения именно для Ильи.

Осталось задержать Дашу до приезда Сакатова и Ильи. Она пока спала, но если проснётся и опять не будет меня помнить, мне снова придётся ей всё объяснять и постараться вызвать у неё доверие к себе. Так и случилась. Она проснулась примерно через полчаса, удивлённо огляделась, и сразу же засобиралась домой. Я её усадила рядом с собой, и повторился прежний разговор, что я знаю, кто она, где работает, ну и так далее. Я старалась не трогать её руку, чтобы не напугать её ещё больше. Даша опять всплакнула, но следующие два часа мы с ней пили чай, разговаривали про всё на свете, причём говорила больше она. На удивление, она хорошо помнила и то, где была, и то, что делала, и то, что смотрела и читала. Я спросила её про сны.

– Мне последнее время снятся каменные крепости без окон и дверей. И мне всегда надо в них попасть, я просто страдаю от того, что никак не могу в них попасть. Я хожу вокруг них. Они все обычно круглые и из круглых камней сложены. Так вот, я хожу вокруг них, а они всегда в воде стоят. В тёмной воде, дна там никогда не видно. И ещё начало снов всегда такое, будто я по подземным коридорам добираюсь до этих крепостей. Коридоры железом обиты и все в крупных заклёпках каких-то. И такие тёмные. Но там всегда люди, много людей, как в метро. А один раз передо мной плыло по воздуху чьё-то лицо. Я вроде и знаю его, но только вспомнить кто это, я не могла.

В подсобку заглянула Наташа, сказав, что приехал Илья. Я сказала Даше, что мы должны отвезти её к маме. Как и следовало ожидать, она отказалась с нами ехать, сказав, что завтра ей на работу. Она даже попыталась уйти. Мне ничего не оставалось делать, как дотронуться до её руки и она чуть не упала в обморок, увидев чёрного набухшего паука у себя на запястье. Сначала она взглянула на меня, и, видимо, хотела меня обвинить в том, что это я сотворила. И мне пришлось приложить немало усилий, чтобы разубедить её в этом. В подсобку зашла Наташа, потом Сакатов. Втроём нам удалось её уговорить ехать в Заречный с нами. Мне кажется, что главным аргументом в пользу поездки послужила фраза Наташи, что Даша завтра может не вспомнить даже родную мать. Мы пошли к машине. Судя по сочувственному взгляду Ильи, брошенному на Дашу, я поняла, что Сакатов по пути сюда всё ему рассказал.

Дашу мы посадили впереди, потому что Сакатов мне сделал знак, что ему нужно мне кое-что рассказать. Мы сели с ним сзади. Как только машина тронулась, Сакатов тихо заговорил:

– Оля, мне кажется, что её кто-то проклял! Сначала проклял, а потом ещё и передал через неё кому-то предостережение.

– Может, матери? – Спросила я. – Больше она ни с кем не общается. Живёт одна, друзей нет.

– Не знаю. Вернее, думаю, что не матери. Мать бы не отпустила её, если бы увидела такой знак. Он же показывается только тому, кому предназначен.

– Я же его увидела! Я надеюсь, что это не мне знак!

– Не знаю, Оля. Она к тебе же пришла!

– Слушай, не пугай меня! – Я сердито посмотрела на него – Мы с ней не были раньше знакомы! У меня-то память не пропала, и это я точно знаю. Если бы именно мне такой знак собрались передать, они бы скорее тебя выбрали, или вон Наташку.

– Да что ты психуешь! – Он миролюбиво улыбнулся. – Я ведь для примера. Может тот, кому этот знак предназначался, уже увидел этот знак, уже знает про него. Плохо, что Даша никого не помнит. Как можно найти того, кто, скорее всего, не захочет, чтобы его нашли.