Ашшур в гневе. Часть третья - Вадим Барташ

Вадим Барташ

Врата бога. Ашшур в гневе. Часть третья

Предисловие

   Если Вы предполагаете, что исторический роман-трилогия «Врата бога» в основном посвящён войнам, восстаниям и дворцовым интригам, то тогда вы серьёзно заблуждаетесь. Одна из главных сюжетных линий этой трилогии посвящается любви. И прежде всего тому чувству, пылкому и страстному, которое вспыхнуло между лидийской поэтессой Аматтеей и халдейским князем Набуэлем по прозвищу Красавчик. На лидийскую эмигрантку, талантливую поэтессу, обратил внимание могущественный правитель Ассирийской империи, вскоре пожелавший её взять в жёны, но она предпочла царскому гарему халдейского князя. Много препятствий влюблённым пришлось преодолеть, чтобы быть вместе. Однако, как и все большие произведения, роман «Врата бога» одним сюжетом не ограничивается. Он многогранен, и потому в нём десятки героев, и он охватывает значительный временной промежуток, равный почти всему VII веку до нашей эры.

   Вообще мы почти всегда пытаемся извлечь из Истории какие-то уроки. И этим нам ценна данная наука. Так что же мы для себя можем почерпнуть из Истории VII века до нашей эры?

   Ну, прежде всего то, что как бы не казалась нам могущественной какая-либо империя, но внутренние противоречия могут её быстро подкосить и привести к упадку и даже к неожиданному краху. Это очень характерно было в том числе и для Ассирии.

Вот ещё и об этом повествует роман-трилогия «Врата бога».

   Уверен, что эту книгу, как и предыдущие из этой серии, Вы прочтёте на одном дыхании.

Глава первая

   Лучшая армия Великого царя по-прежнему беспомощно топталась под Вавилоном. Уже больше двух лет столица Мира держалась, и ассирийцы всё никак не могли её взять приступом. И причиной тому были не только храбрость и самоотверженность защитников города, но и грандиозные его укрепления.

   Стены Вавилона тогда причисляли к одному из чудес Света! Они опоясывали весь огромный город и были двойными.

   Внешняя стена называлась Немет-Эллиль («Местожительство бога Эллиля»), а более высокая, внутренняя- Имгур-Эллиль («Услышал Эллиль). Ширина внешней составляла пять с половиной локтей (3,7 метра), а внутренней – свыше девяти локтей (6,5 метров). Высота внешней стены была 18 метров, ну а внутренней 25! А ещё через каждых шестьдесят шагов вздымалась башня, которая возвышалась над стенами на десять локтей.

   Но и этого строителям этих укреплений показалось недостаточно, и они перед внешней стеной устроили глубокий ров, который тоже облицевали кирпичом и пустили по нему воду Евфрата.

   Кирпич для всех этих укреплений использовался сырцовый, однако внешние части укреплений облицовывались обожжённым кирпичом. И строители потратили на эти укрепления больше двадцати пяти миллиардов кирпичей!

   Неудивительно, что любой человек, который впервые видел стены и башни Вавилона, просто терял дар речи! Они тогда считались совершенно неприступными!

   Вот потому и держалась столица Мира уже столько времени! И вся ярость осаждавших её ассирийцев разбивалась о вавилонские стены!

   ***

   О том, что высшее воинское звание в армии Ассирийской империи туртан, досталось не кому-то, а Бел-ибни (так по своему капризу распорядился Великий царь), карлику сообщили незадолго до того, как к нему прибыл из окрестностей Борсиппы генерал Белшарицар.

   Генерал думал, что его весть о полном разгроме эламитов под Борсиппой обрадует командующего, однако тот, выслушав Белшарицара, только кивнул головой, но хмурое выражение на его лице не изменилось. Он явно чем-то был озабочен. И этого не мог скрыть.

– Что-то произошло? – не удержался и спросил командующего Белшарицар.

   Карлик поначалу хотел отмахнуться и ничего не собирался говорить, однако затем не выдержал и высказался:

– Вот скажи мне, генерал, а есть какая та у меня заслуга в том, что по сути уже подавлено восстание сводного брата Великого царя?

Белшарицар удивился этому вопросу, однако всё же ответил:

– Ну а это разве кто-то посмеет оспорить?

   Карлик по этому поводу ничего не сказал. Он только проворчал что-то себе под нос, сполз с кресла и проковылял к столу, где находилась карта. Белшарицар послушно последовал за командующим.

   Они оба остановились у карты Месопотамии и прилегающих стран.

   Карлик жадно отхлебнул воды из кубка и затем резко ткнул указательным пальцем в карту:

– Вот тут, тут, и потом вот здесь, под Баб-Саме, произошли крупные сражения. Самые крупные за последние два с половиной года. И во всех этих сражениях враги Ассирии и бунтовщики были наголову разгромлены! Теперь большая часть Вавилонии освобождена от бунтовщиков и находится в наших руках, а главный зачинщик всего этого возмущения заперт в своём логове. Почти трёхлетняя кампания уже выиграна, а ведь ещё недавно над империей нависала очень серьёзная угроза! Но именно я устранил эту угрозу! Именно я, генерал Мардук-апла-иддин! Не так ли, Белшарицар?

– Да! Это именно так! – поддакнул командующему генерал.

   Карлика по-прежнему перехлёстывали эмоции. Он от них чуть-ли не задохнулся. Но, наконец-то, он сумел взять себя в руки и немного успокоился.

   Конечно, он доверял Белшарицару, этот генерал ему был ближе всех, но карлику было обидно, что не его отметили высшим званием главнокомандующего, а, впро-о-очем… ну, не следовало ни перед кем показывать своё недовольство, тем более если оно вызвано решением Великого царя. Со стороны командующего случился срыв. У карлика явно сдали нервы, и он на какое-то время потерял над собой контроль. И разумеется, подобным образом поступать было ой, как неразумно.

   Карлик пришёл в себя. Взгляд у него прояснился. Он свернул карту и вновь проковылял к своему креслу. Белшарицар помог ему на него опять взгромоздиться.

   Мардук-апла-иддин кажется окончательно успокоился и хотел ещё кое-что сказать, чтобы сгладить свою опрометчивую несдержанность, но тут совсем рядом послышалось конское ржание. Возникла какая-та суматоха. Это видно кто-то подъехал к шатру.

   Вскоре полог шатра командующего затрепетал и на его пороге нарисовался начальник охраны Мардук-апла-иддина. Он сообщил, что только что в расположение их лагеря прибыл гонец из Ниневии.

– Он что, от Великого царя? – переспросил карлик сотника.

– Да, господин.

– Пусть впустят!

   Тут же на пороге появился гонец.

   Гонец сжал правую руку в кулак и ударил ею себя в грудь, отдав честь командующему, и затем протянул ему свиток с печатью.

   Мардук-апла-иддин приложил папирус ко лбу, затем развернул его и прочитал.

   В нём Ашшурбанапал выражал своё нетерпение в том, что касалось осады Вавилона. По мнению Великого царя, она неоправданно и слишком уж затянулась, так как продолжалась уже много месяцев. Но в конце Великий царь подсластил горькую пилюлю: он уведомлял карлика, что в качестве награды