Суворов - Сергей Анатольевич Шаповалов Страница 2

Их пули не берут. А саблями как они орудуют! Рубят наотмашь, резко. Головы сносят враз. И никогда не знаешь, откуда они появятся. Налетают на батарею, изрубят прислугу и тут же исчезают. Но мы все же выстояли до полудня. Бой затих. Прошёлся слух, что противник готовит отступление. Мы возликовали, обнимались, поздравляли друг друга с победой… Однако один старый солдат сказал: «Чему радуетесь? Суворов никогда не отступает. Мы отбили штурм, это русских только разозлит, но не испугает». Он был прав. К вечеру вся союзная армия вновь двинулась в атаку. Наши пушки не успевали остывать. Весь склон покрылся убитыми и ранеными, но атака продолжалась. Первым не выдержал правый фланг. Поляки никогда не отличались мужеством и стойкостью. Корпус Домбровского были опрокинут. Хвалёные лыцари бежали, сверкая пятками. Затем цизальпийский легион оставил позиции и удирал, не выдержав штыковой атаки. А потом и все остальные запаниковали. Мы сбились в кучу. На нас населись казаки и австрийские драгуны. Началось самое ужасное – бегство с избиением. Если союзная армия понесла большие потери при штурме, то мы потеряли тысячи человек в этом бесславном отступлении. Вы не представляете, какой испытываешь страх, когда ты бежишь, и затылком чувствуешь, как над тобой заносят палаш… И сделать ничего не можешь. И не защититься никак…

– Но вы каким-то образом уцелели?

– Чудом. Даже не верится до сих пор. Наверное, Мадонна сберегла. На нас налетели казаки. Меня сбили с ног. Я полетел в придорожную канаву. Сверху свалилось несколько убитых. Я едва мог дышать. Вы не вообразите, какой я пережил ужас! Лежал, приваленный телами. На меня стекла чужая кровь. Я оставался в таком положении до темноты, вдыхая трупный смрад и слушая стоны раненых. Я чуть не сошёл с ума. В сумерках, мне удалось выбраться из-под завала мёртвых тел. Где ползком, где по оврагам я добраться до Нови. Один сочувствующий горожанин укрыл меня в своём доме. Пришлось неделю сидеть в подвале. Потом, переодевшись ремесленником, покинул город и направился к Генуе. А здесь, в этом славном городке, где мы с вами обедаем, я узнал, что всех пленённых французов заставляют подписывать договор, что они не будут воевать против Австрии три года, и отпускают на все четыре стороны. Я вновь надел свой мундир, явился в комендатуру, рассказал о себе и подписал все бумаги. Вот!

Он извлёк из кармана камзола сложенный вчетверо листок. Развернул его и показал подпись австрийского коменданта.

– После всего пережитого, я, точно, больше не возьму в руки ружье. С меня – достаточно! Столько смертей! Столько крови! Столько страха! Мне на всю жизнь хватит.

Я ему посочувствовал. Дал на дорогу несколько серебряных монет, за что он сердечно меня поблагодарил.

В это время в харчевню с важным видом вошли австрийские офицеры из интендантской службы. Все в новеньких мундирах с начищенными пуговицами. Заказали пиво. Следом ворвались венгерские гусары, громко разговаривая и смеясь. Они были в пыли. Принесли с собой едкий запах лошадиного пота и пороха. Офицеры интендантской службы поглядывали на них с презрением. Холодно ответили на приветствие и отвернулись. Один из гусар высыпал на стойку горсть монет и потребовал:

– Всем посетителя – вина! Выпьем за Суворова!

– За Суворова! – гаркнули его товарищи, словно ринулись в атаку.

Нам на стол тут же поставили два бокала.

– Господа, встаньте и выпейте за Суворова, – настойчиво шепнул хозяин.

Мы с Жаном поднялись, поприветствовали гусар.

Но один из офицеров интендантской службы назидательно произнёс:

– Сперва надо поднимать бокалы за эрцгерцога Карла, а потом за Суворова.

– Нет уж! – грубо оборвал его старый гусар с седыми вислыми усами. – Я под началом Суворова ещё с османами воевал. И сейчас, если бы он не возглавил нашу армию – не видать нам Италии. А что смог сделать эрцгерцог? Только бегал от французов, как заяц.

– Как вы смеете! – возмутились офицеры интендантской службы. – Бунтари!

– Тыловые кролики! Вон, как разрядились. В штыковую бы вас, на батареи! – закричали гусары.

Заскрежетали клинки, выскакивая из ножен. Хозяин уронил поднос с тарелками и выбежал на улицу. Немногочисленные посетители повскакивали с мест и жались к стенам. Сейчас могло случиться бессмысленное кровопролитие. Я бросился между спорщиками.

– Господа, не безумствуйте! – умолял я.

– Вам ещё что надо? – крикнул мне старый гусар. – Вы кто такой, чтобы вмешиваться в наш спор.

Со всех сторон на меня смотрели отточенные острия клинков.

– Я – русский офицер. И могу вас заверить: Суворову, а тем более эрцгерцогу Карлу не понравилось бы то, что здесь происходит.

– Не влезайте не в своё дело, – настойчиво посоветовал офицер интендантской службы.

– Зря вы все это затеяли, господа.

В углу, до сих пор не примеченный никем, сидел генерал в русском мундире и завтракал копчёными сосисками. Он встал, надел шляпу. Генерал был молод, высок, с гордой осанкой. Движения элегантные, мягкие. Лицо открытое, красивое с живыми темными глазами.

– Опустите оружие. Я вам приказываю! – сказал он властно. Австрийцы тут же подчинились. Гусары недовольно пробурчали что-то на венгерском, но тоже убрали сабли. – Какой позор, господа! Перебейте ещё друг друга. За Суворова не пить надо, а молиться! А вы тут устроили…

Он бросил на стойку несколько монет и, ни на кого не глядя, вышел из кабака. Я последовал за ним.

– Позвольте представиться, – сказал я, догоняя генерала.

– Вы русский? Откуда? Почему в прусском мундире? – не останавливаясь, спросил он, едва взглянув в мою сторону.

– Лейтенант Добров, – представился я. – Мундир по новому уставу, гвардейский, Семёновского полка.

– А, вот какие нынче по уставу положено носить, – слегка насмешливо произнёс он. – Так вы из Петербурга?

– Нет. Только что с эскадры.

Генерал резко остановился, повернулся на каблуках. Пристально посмотрел мне в глаза.

– От Ушакова?

– Так точно! Направлен с приказом в армию Суворова.

Лицо генерала просияло.

– От самого Фёдора Фёдоровича? – обрадовался он. Быстро протянул мне руку. – Милорадович, Михаил Андреевич.

Я был чрезвычайно удивлён и обрадован. Тот самый генерал Милорадович, который идёт в атаку впереди полка в полный рост, не страшась ни пуль, ни штыков. Генерал-майор и шеф Апшеронского мушкетёрского полка. Герой сражения при Лекко. Через полчаса мы уже ехали в его открытой коляске.

– Рундук у вас знатный. – Милорадович с любопытством оглядел мой деревянный морской сундучок с медной оковкой. – На флоте у всех такие?

– Обязаны быть у каждого. Закрывается плотно, чтобы внутрь вода не попала. Бывает такое: волна прокатится по палубе – и все в каютах плавает.

– А что это за ящичек, такой элегантный?

– Пара пистолетов. – Я открыл ящик и показал подарок Али-паши.