Убей меня, когда разлюбишь… - Михаил Александрович Самарский Страница 2

курить сигареты. Как-то раз Алексей после студенческой вечеринки остался ночевать у друзей в общежитии. Гуляли шумно, весело, алкоголь тек рекой, дым от марихуаны стоял коромыслом. Как ни старалась утихомирить разошедшихся студентов вахтерша, на ее увещевания никто не обращал внимания. Под утро терпение пожилой женщины закончилось, и она вызвала милицию. Алексей оказался на грани. Мало того, что он прошел в общежитие нелегально, по чужому пропуску, так еще с собой у него было приличное количество «травы».

Когда в коридоре общежития кто-то громко закричал: «Мусора!», Алексей предусмотрительно успел передать пакет с наркотой одногруппнице. Мария его надежно спрятала в своей комнате. Если бы в ту ночь милиционеры нашли в комнате зелье, уголовное наказание последовало бы неминуемо. А так молодые люди отделались выговорами, да Алексей вдобавок еще и запретом целый год посещать общежитие. Через несколько дней, когда все улеглось, Долотов решил забрать у Маши марихуану. Какого же было его удивление, когда девушка принесла ему почти пустой пакет, в котором оставалось «травки» на два-три косяка. Оказывается, за эти несколько дней ее почти всю выкурили девчонки.

Для многих его друзей курение марихуаны закончилось вместе с окончанием университета, оставшись в воспоминаниях как баловство. Для Алексея же это переросло в пагубную привычку, от которой он никак не мог избавиться. Долотов проклинал тот день, когда впервые попробовал наркотики. Они не только исковеркали его судьбу, они отобрали у него все самое ценное в жизни.

Алексею предстояло сидеть еще долгих пять лет. Мысленно он уже давно был в лагере. Ему хотелось сменить обстановку. В закрытом пространстве тюрьмы, в тесной и душной камере следственного изолятора, он провел больше года. Как ни настаивал адвокат подать кассационную жалобу, Алексей наотрез отказался. Он считал, что шесть лет срока – это слишком легкое наказание за то, что он совершил. Учитывая рекомендации сокамерника, он подготовился к этапу основательно, закупив в тюремном ларьке баранки, сухари, чай, сигареты… Даже сидя в изоляторе, Алексей не чувствовал себя брошенным. На свободе у него остались верные друзья Николай и Артем, а также действующий совместный бизнес.

Однажды кормушка с грохотом открылась, и раздался прокуренный голос надзирателя:

– На Дэ… есть?

– Долотов, – назвал свою фамилию Алексей.

– С вещами на выход! – произнес тюремщик.

Заключенный спешно собрал пожитки в баул, попрощался с сокамерниками. За год, проведенный в тюрьме под следствием, с некоторыми сидельцами он крепко сдружился. Алексей пользовался уважением среди арестантов. Многие из них были поклонниками его творчества и с большим удовольствием слушали на свободе его треки.

Даже сидя в тюремной камере, Долотов продолжал писать стихи для песен. Не мог он иначе, это было похлеще любого наркотика. Сложно описать, сколько труда, сил и эмоций вкладывает автор в свои произведения. Творчество не раз спасало его в минуты полного отчаяния, только благодаря ему он находил силы жить дальше. Раньше он пел о первой неудачной любви, о тяжелом детстве, о своей матери, о любимой женщине, о наркотиках и о том, как они мешают ему жить. Теперь его куплеты были о тюрьме, лишениях, переживаниях, душевных муках. Через них он исповедовался перед своим слушателем, ему хотелось донести до людей всю трагичность случившегося и объяснить, почему все так произошло. Алексей не оправдывался, он, как всегда, хотел быть искренним со своими поклонниками. Год назад Долотов поставил на своей жизни жирный крест, и совершенно не думал о будущем, но в душе все же теплилась надежда, что когда-нибудь люди услышат его откровения, написанные за колючей проволокой.

Все необходимое для лагеря Алексею передал Николай. Долотов благодарил судьбу за то, что в его жизни был такой человек. С Коляном они родились и выросли в одном дворе, знали друг друга с детства, были связаны той крепкой и верной мужской дружбой, которая не слабеет с годами. Алексей улыбнулся, вспомнив прозвище друга – Принц. Так его звали не из-за того, что он вел себя, как вельможа или замашки у него были царскими, просто фамилия у парня была Принцев. В шутку Николай называл Алексея Лешим, а он друга – Принцессой.

Долотов с содроганием вспоминал этот мучительный год. Нет, он не страдал физически, но душевные муки не покидали его ни на миг. Каждый раз, вспоминая о детях, его сердце сжималось, а к горлу подступал удушающий комок горечи. Он знал, что они под надежным присмотром, органы опеки разрешили родителям жены забрать их на воспитание. Но все равно ничего не мог с собой поделать. Он думал о них постоянно и готов был вытерпеть любую физическую боль, но не мог справиться с душевной болью, терзающей его ежечасно, ежеминутно.

Алексей уныло улыбнулся, вспомнив, как называл своих малышей «сладкими конфетками». Как же он скучал по ним, по их неповторимому детскому запаху! Он не представлял, как сможет прожить без них еще долгих пять лет.

Два раза Алексей пытался покончить жизнь самоубийством, и оба раза его спасали сокамерники. Один раз вытащили из петли, а второй – вовремя вызвали врача. Когда Долотов вернулся из тюремной больницы, к нему на свидание приехал Николай.

– Леший, ты чего творишь? Бог дал тебе эту жизнь, он у тебя ее и заберет, не волнуйся, мимо не проскочишь, так что не лезь не в свое дело, – ругался друг.

– Она мне на хрен не нужна, не хочу жить, – уставившись в одну точку на столе, глухо произнес Долотов.

– Ты хочешь оставить своих детей круглыми сиротами? – Принц посмотрел на него из-под насупленных бровей.

Если бы в тот момент кто-то увидел Алексея, он никогда бы не узнал в нем прежнего, уверенного в себе рэпера Rudy. За этот год он превратился в старика: все лицо в морщинах, волосы седые, а тело – кожа да кости.

– Они и так уже сироты, – тяжело вздохнул Долотов.

– С твоими детьми все будет хорошо, – заверил Николай, – ты можешь быть уверен в этом, но старики никогда не смогут им заменить тебя. Бабушка и дедушка – это все-таки бабушка и дедушка, а ты отец. Понимаешь? Леха, прошу тебя, не ругай себя за прошлое. Что случилось, то случилось. Назад ничего не вернешь. Тебе сидеть-то осталось еще пять лет. Понимаю, это не мало, но годы пройдут. Тебе будет сорок два, когда освободишься. Это еще не старость. Выйдешь и будешь жить ради своих детей, ради своего слушателя. Ты сидишь в тюрьме, а люди по-прежнему слушают и любят тебя, даже несмотря на то, что ты натворил.

Услышав последнюю фразу, Алексей закрыл руками побледневшее, искаженное