Алиса Ганиева - 14. Женская проза «нулевых» Страница 2

Не замужем. Воспитывает троих сыновей.

Золотая рыбка

Алеша за неделю болезни вытянулся, оброс и стал похож на домовенка Кузю из мультфильма. Первый день у мальчика нет температуры. Чтобы не сглазить, про себя добавляет Евгения Сергеевна, Женя. Она стоит в дверях кухни и наблюдает, как Алеша сидит за столом и ест сметанную булку, запивая ее молоком. У него сосредоточенно двигаются уши, лоб под густой челкой вспотел, щеки пылают. Весь он погружен в еду, после нескольких дней в пижаме и жидкого бульончика с ложки эта булка – победа. Мягкая, с дырочками на золотистой корке, пахнущая ванилином и душистым хлебом. Алеша берет ее обеими руками с синего блюдца, откусывает маленький кусочек и жует, потом глотает, на мгновение замерев, вытягивает губы трубочкой и запивает из большой керамической кружки с Винни-Пухом на боку. Женя встает на цыпочки, чтобы лучше видеть, почти не дышит. Алеша пьет крупными глотками, и Женя тоже глотает вместе с ним, чувствуя во рту вкус и тепло кипяченого молока, сохраненные толстыми стенками кружки.

Булка – кружка, булка – кружка. Маленькие Алешины уши, окантованные нежно алеющими хрящиками, движутся вверх и вниз. Каждый кусок булки, каждый глоток молока наполняют Женю ощущением первобытного счастья и покоя. Сейчас подойти, обнять, взять на руки теплое, сладкое тельце. Узенькие плечики, цыплячьи лопатки, прижать к груди, вдохнуть русую макушку, ручеек волос на шейке, горячие пуговки позвонков…

Алеша большой мальчик, первоклассник. Его так просто на руки не возьмешь, но на время болезни он перебрался в мамину кровать. А так у него своя кроватка-диванчик, купленная в этом году.

Алеша сзади и вполоборота удивительно напоминает Геннадия Палыча. Такие же ровные плечи – продолжение узкой спины. Тщательно раздвинутые локти, крепкие коротковатые икры. В школе за партой он не достает ногами до пола. Геннадий Палыч носит ботинки на толстой подошве или на каблучке, размер обуви у него маленький. Говорит, что сорок первый, а на самом деле – тридцать девятый, да. У Жени он носит женские тапки с меховой опушкой. За всю неделю Геннадий Палыч пришел только раз, в первый день, когда у Алеши температура зашкаливала за сорок и Женя металась одна, некому было сходить за лекарствами. Принес сироп и анальгин, протянул в дверь. Ему нельзя болеть и заражаться. Приехала дочь с маленькой внучкой Манечкой. Все они живут у бывшей жены. Если Геннадий Палыч заболеет, то, первое: не сможет жить с девочками, второе – может случайно заразить Манечку. Она не виновата, что у дедушки в какой-то там по счёту семье болен ребенок. Манечка – объект неприкасаемый и знаковый. Им всем вместе: Жене, Алеше и Алешиному гриппу – с ней не тягаться. Женя видела фотографии – вылитая Люда, жена.

Женя не жена. Хотя у Жени в жизни тоже есть знаковые объекты, столпы существования: Алеша, сестра Марина, мама и старые «Жигули». Еще она заведует отделением в городской больнице. Утром, собираясь на работу, она из Жени становится Евгенией Сергеевной. К ее тихому спокойному голосу прислушиваются, когда она входит в палату, больные сразу понимают – заведующая пришла. В больнице Женя носит туфли на каблуках и свободный классический халат – уменьшает вес за счет роста. Еще длинные серьги с кораллом, трубки у стетоскопа тоже красные, получается стильно. И прическу ей делает очень стильный парикмахер, молоденький парнишка с оранжевым ежиком на макушке. Вот он и ей стрижет такой же ежик, только умеренно каштановый, и челку оставляет подлиннее, а сзади на шее – хвостик колечком. У Алеши такой же. Хвостик, к сожалению, за большим воротом халата не видно, но в целом получается продвинутый имидж, молодежный. У них в отделении все моложе тридцати пяти, надо соответствовать.

Женя хороший врач, настоящий, и Геннадий Палыч это ценит. Он тоже заведует, только хирургией. Они познакомились сто лет назад в санатории. Жене тогда было двадцать восемь, она работала в поликлинике, а в свободное время сидела с племянниками. А Геннадию Палычу было тогда сорок пять, две любовницы, дочь и жена Люда с докторской диссертацией. Именно Геннадий Палыч Женю переманил в больницу работать, за что Женя ему, конечно, очень благодарна. И за Алешу тоже. Сейчас ей сорок, а у Геннадия Палыча вон вся голова седая и внучке полгодика, жена давно бывшая, но не утраченная полностью. Благодарность немного ослабела, поистерлась и требует подпитки.

– Ген? Ты говорить можешь?

В маленькой однокомнатной квартире не спрятаться, чтобы мальчик не слышал, можно только дверь закрыть. Но Алеша, кажется, так увлечен едой, что мамины разговоры его не волнуют.

– Что? – У Геннадия Палыча в телефоне плачет ребенок, течет вода и что-то падает.

– Я говорю, как дела?

– Сейчас…

В трубке долго шуршит, трещит и щелкает, потом становится тихо. Это он взял сигареты и вышел на лестничную клетку.

– У меня нормально, а вы как?

– У нас температура нормальная. И утром, и сейчас. И соплей уже поменьше. Он поел, играл всё утро, телевизор смотрел, потом мы выезжали сегодня…

– Это куда это вы выезжали?

– Секрет пока. Придешь сегодня? Мы не заразные уже, я думаю. Еще у нас пицца есть. Придешь?

Пиццы, конечно, еще нет, но есть сыр, колбаса и тесто в морозильнике. Соленые огурчики, перец. Женя перебирает в уме набор продуктов, которые любит Геннадий Палыч. Алеша пока ест плохо, но от маминой пиццы не откажется, хотя бы попробует. Можно сбегать в магазин за соком…

– Женя, где вы были?

Голос у него становится строгим и жестким. Так, наверное, он говорит в операционной: «Тампон. Еще. Шевелитесь, молодой человек, шить надо быстрее». Господи, куда они могут поехать, кроме сестры, бабушки и магазина!

– В магазине были, купили кое-что интересное.

– Это что же?

Слышно, как он раздраженно выпускает дым. Женя знает, что он ужасно не любит сюрпризы, неожиданности, розыгрыши. Он любит всё контролировать.

В связи с Манечкой Женю сейчас приходится контролировать редко и на расстоянии. Это трудно. Женя представляет, как он стоит, нахмуренный, на темной лестнице, придерживая дверь, чтобы дым не попадал в квартиру.

– Рыбку мы купили золотую в аквариум. Она исполняет желания. Хочешь, и твои исполнит?

Сейчас он расслабился, посмеивается, разве, мол, его желания исполнишь, и так далее, и голос уже без металла, даже игривый немножко.

– Приду. Попозже только, часов в… сейчас сколько у нас? Четыре? Тогда в шесть. Хорошо?

В шесть он, конечно, не придет, надо часик накинуть. Сейчас вынуть тесто из морозилки, вещи рассовать. Удивительно, но этот человек – редкий гость, редкий отец и не муж, до сих пор так может повысить ей настроение. Или кажется? Просто болезнь Алешина закончилась, мальчик кушает, играет машинками, завтра они начнут потихоньку уроки догонять. Жизнь входит в привычную колею. Хочется вдохнуть полной грудью, встать на цыпочки, потянуться.

За неделю сидения дома Женя не только совершенно забыла о работе, но и о доме забыла тоже. Как ни уговаривала себя, что вот есть же время теперь в шкафу разобраться, отчистить наконец духовку и выгрести хлам с лоджии, всё равно себя обнаруживала на кухне с дурацкой книгой, в те минуты, когда Алеша спал после жаропонижающих таблеток. Женя окидывает взглядом комнату, как будто видит первый раз за неделю. Да-а. Два разобранных, даже не разобранных – разваленных дивана в россыпи пластмассового конструктора. Алешины майки и колготки. Машинки. Балконная щель, закрытая старым пальтишком. Книжки на полу, молочный стакан и чайный на табурете. Коробка из-под зимних сапог без крышки, полная лекарств, и вообще по всей комнате пузырьки, капли, градусники, тряпочки от компрессов, мешочек с ватой. Скомканные носовые платки на пыльном телевизоре. Только Алешин письменный стол очищен от завалов, карандашики и ручки в стакане, стопка тетрадей. Мерцающий водой и зелеными волосами водорослей аквариум в виде коньячной рюмки. Золотая рыбка.

Рыба плавает кверху брюхом. Шикарный еще утром хвост свисает красным лоскутком. Рыба сдохла, не успев исполнить ничьих желаний. Господи, что делать-то? Женя оглядывается на дверь и встает к столу, заслонив рыбий трупик. Где-то в подушках оживает трубка домашнего телефона.

– Женя, где вы были весь день? Почему не отвечали на звонки? Как Алеша? Температура какая? Он ел? Спит? Гена приходил? Женя, что случилось, что ты молчишь?

– Я бы сказала, мамочка, но…

– Я звонила десять раз!

– Ты бы на сотовый сразу…

– Какой сотовый, когда ты должна быть дома с больным ребенком! Куда ты ездила, к Гене? Этот человек в конце концов доведет тебя до греха! Мыслимо ли дело тащить ребенка с температурой сорок через весь город? Когда он сам у тебя был в последний раз?

– Мам, я…