Кто-то плачет всю ночь за стеною - Ермолаев Александр Страница 2

Наконец звонок для второй смены прервал совещание.

— Все свободны! — объявила Ольга Николаевна.

За спиной Константина Федоровича:

— Да чтоб ты провалилась.

Директриса спохватилась, забыла что-то важное:

— Подождите, минутку, подождите! Выпускной же совсем скоро. Господи! А Ярослава Григорьевна — коллеги, подождите, — которая всегда этим занимается, на больничном. Так что… — взгляд по аудитории, — Мария Игоревна! Поручаю вам написать сценарий и заняться организацией!

— Ольга Николаевна! — возмутилась та.

— Не обсуждается. Я уверена, вы сделаете все на высшем уровне.

Выходя из аудитории, Константин Федорович последний раз поймал голос Марии Игоревны:

— Мерзкая жирная Куча.

Так и закончилось пятничное совещание в 72-й школе.

Куча

Кучу никто не любил.

Не только потому, что она была начальницей (что уже для многих является поводом). Главная причина была в том, что Куча была не очень умна, но таковой она себя не считала. Более того, она даже не догадывалась, как к ней на самом деле относились в коллективе. Оставалось только гадать, что бы с ней случилось, если бы она узнала, что за спиной ее называют Кучей. Стоит отметить, однако, что она не была очагом зла и не являлась тем человеком, который хочет и может испортить кому-либо жизнь (не считая себя).

Директором она оказалась случайно. Порой так складываются обстоятельства, что в тот момент, когда принимаются важные кадровые решения, рядом не находится никого достойнее — и на высокие посты назначают таких людей, как Куча. А потом они закрепляются на своих местах (да попробуй их еще выгони), нарабатывают стаж, что придает им уверенности в своих действиях, и начинают даже верить в судьбоносность своего положения. По сути же — случайные люди.

Куча любила проводить беседы с новыми людьми, особенно с недавними студентами. Да что там — она просто обожала это. И Константин Федорович исключением не стал. Хотя у нового учителя математики опыт работы уже имелся — и Куча выяснила это еще на собеседовании. Тогда она сидела перед ним с серьезной миной и всем своим видом показывала, что, несмотря на нехватку учителей, кого попало она брать не собирается — ей нужны профессионалы. «Значит, вы к нам из Омска, да?» — «Из Томска». Куча глянула одним глазом в резюме, которое тогда лежало перед ней. «Точно, из Томска. Какими судьбами в Кемерово?» — «По семейным обстоятельствам». — «Ясно. Я прочла, что у вас уже есть опыт. Вы в прежней школе отработали год, это хорошо». — «Десять». — «Простите?» — «Я отработал там десять лет». Куча нервно уткнулась резюме. «И вправду десять. Подождите, а сколько же вам лет? Стойте, я сама найду». Искала она долго. «Так, вот она, дата рождения. Угу, значит, вам тридцать один». — «Тридцать три». — «Я округлила, — довольно быстро вышла она из положения, даже не допуская, что учитель математики перед ней может поставить под сомнение ее методы вычисления и округления. — Что же, хорошо выглядите. Как будто пришли к нам сразу после института». И все в таком роде. Казалось, что после того разговора очередная встреча не имела смысла, но все же на третий день работы Куча вызвала нового человека к себе. Теперь это был ее подчиненный, которому требовалось провести инструктаж.

Она стала рассказывать, как важна математика. Что это обязательный предмет на экзамене. Что и в дальнейшей жизни им, школьникам, без математики — никак: ни в университете, ни на работе. В общем, говорила все то, что и так было понятно.

При этом Константин Федорович с искренним любопытством изучал Кучу. В этот раз она выглядела по-другому. Она заметно сдала с последней встречи. Лицо обрюзгло. Глаза от какого-то воспаления ушли вглубь и напоминали две сверкающие монетки. Крупные поры. Редеющие волосы. Не должен человек себя так запускать, подумал Константин Федорович, продолжая рассматривать свою начальницу.

Но Куча не понимала причину его пристального взгляда, точнее — понимала неверно: она думала, что говорит слишком страстно и что каждое ее слово содержит вдохновляющую истину, поэтому и невозможно слушать ее без интереса.

Когда же эта пытка закончилась, то Куча попросила его об одолжении:

— У меня не получается скинуть фотографии с телефона на компьютер. Не могли бы вы помочь?

Константин Федорович согнулся над ее компьютером и обнаружил, что она неправильно использует устройство: вместо того чтобы подключиться через usb к процессору, она подключила телефон к сетевому фильтру, то есть просто поставила его заряжаться. Константин Федорович исправил эту оплошность. Куча же, внимательно наблюдая, лишь хмыкнула.

Затем Константин Федорович скинул необходимые фотографии на рабочий стол. Куча при нем открыла их, еще раз посмотрела. На них был запечатлен грузовик, из которого выгружали продукты. Константин Федорович узнал его. Он тоже по пути в школу видел этих парней с коробками, которые завезли продукты в магазинчик.

Но не успел он поинтересоваться, что стряслось, как Куча сама стала жаловаться:

— Загородили сегодня проход через дворы своим грузовиком. Пришлось втиснуться в щель, иначе не могу это назвать, между ним и магазином, чтобы пройти. Кто же так делает! Совсем о людях не думают. Я все пальто запачкала. Сейчас фотографии в администрацию отправлю, пусть магазин оштрафуют.

И на это Константин Федорович промолчал, понимая, что бесполезно говорить ей о том, что можно было обойти грузовик с другой стороны, как он и сделал, — проход там был вполне приличных размеров. Он лишь поторопился покинуть кабинет начальницы.

Однако, не ожидая от себя, он зачем-то повернулся и еще раз взглянул на Кучу. Ее образ притягивал именно потому, что был неприятным. Как большой назревающий прыщ. Она сгорбилась над клавиатурой и увлеченно стучала по ней пальцами.

Удивительно, подумал Константин Федорович, как такой человек может поучать других.

Так и ушел от нее с этой мыслью.

Куча осознавала, что не была красивой.

Много лет назад, когда Куча была маленькой (Мария Игоревна наверняка пошутила бы: когда Куча была еще Кучкой), мать дала ей совет:

— Никогда не влюбляйся в красавцев, от них одни беды. Я буду молиться, чтобы ты полюбила страшненького. Может быть, тогда ты будешь счастливой. А не как я, твоя одинокая глупая мать.

Куча выросла. Ей было сорок пять. Все эти годы она следовала материнскому совету. Но все равно она была одинока и несчастна. Она была замужем, но муж ушел от нее. Он, кстати, тоже был некрасивым. Она уже смирилась с тем, что ничего в ее жизни больше не изменится. Это ее, к слову, вполне устраивало. Но потом случилось то, что можно было назвать самой большой ошибкой в жизни.

Его звали Сергей.

Они столкнулись на лестничной площадке. Столкнулись — в буквальном смысле. Куча торопилась на работу, бежала вниз по лестнице. И внезапно на повороте ударилась в него. Так вышло, что крепкий мужчина устоял (пусть и не без труда), а вот Куча покатилась кубарем вниз.

Сергей оказался врачом, поэтому смог оказать ей первую помощь. Хотя особо она не пострадала, только губу разбила (отчего лицо было в крови), Сергей все же доставил ее больницу. По пути Куча узнала, что он приходился братом ее соседке снизу. Узнала, что он в разводе, кем работает. Еще она поняла, что если этот мужчина никогда не поцелует ее, то жизнь ее будет прожита зря.

Друзей у Кучи не было. Но это никогда ее не угнетало. Она привыкла к одиночеству. А когда совсем уж хотелось с кем-нибудь поговорить, она встречалась с матерью.

Мать была умнее и мудрее Кучи. Она до сих пор, несмотря на то что дочери шел пятый десяток, поучала ее. Но дочь, как ни странно, не злилась на нее. Она, наоборот, нуждалась в этих советах. Можно сказать, что дело было в том, что эти советы соответствовали ее представлениям о жизни и как бы подтверждали ее правоту. Или — потому что не требовали от нее каких-то кардинальных усилий. Но все было проще. Это была норма ее жизни, потому что перед матерью она не воспринимала себя как взрослого, равного ей человека. Это была зависимость. Все самые важные решения она принимала только после одобрения матери.