Олеандр Олеандров - Хроника пикирующей старости – 3 Страница 3

Ведь тогда, в детстве – меня все любили. Мама, бабушка …

Когда умерла бабушка – я понял что больше никогда в своей жизни я не позову никого словом – бабушка!

И проплакал целую неделю.

– Бабушка … бабушка … тоскливо звал я. Как будто прощаясь с этим словом навеки.

После этого я как-то сразу повзрослел и стал по другому смотреть на мамочку.

Боясь что однажды, и словом мамочка – мне будет звать некого.

А это значит – маленький мальчик умрёт во мне навсегда.

Я попробовал приподняться и потрогал руками крышку гроба. … где меня похоронили?

Начинаю вспоминать планировку кладбища. Наши последние разговоры в семье кто и где будет похоронен.

Мамочка … кажется ты была похоронена где-то справа от меня. Поворачиваю голову вправо – к запаху сосны добавляется запах сырой земли. Кажется там, надо мной – недавно прошёл дождь.

– Мамочка – тихо зову её.

Тогда, в далёком детстве я всегда звал её когда было трудно или страшно. И она всегда приходила. Хотя сама была маленькой и хрупкой.

Наверное любила меня очень.

– Мамочка! – Тихо шепчу я надеясь на чудо.

Но чуда нету.

Лишь чёрная темнота в ответ. И тишина обволакивающая уши.

Интересно … сколько лежу я здесь? Когда похоронили?

Попробовал дёрнуть ногой … как вдруг почувствовал – моя нога шевелится.

– Неужели крышка гроба неплотно прибита?

Стараюсь шевелить руками и ногами.

Постепенно получается.

Ничего не понимаю – почему мне в гробу теперь не так тесно?

Напрягаюсь всеми силами и вдруг к своему изумлению – я вырываюсь из гроба встав в полный рост.

Уже совсем ничего не понимаю. Как можно встать из гроба – как будто с кровати?

Может мне все-таки снится страшный сон?

И я – все тот же … маленький мальчик?

С надеждой оглядываюсь …

Нет. Вот моя могила – цветы, потухшая свеча. Кто-то рядом положил печенье на мрамор.

И вдруг я понимаю – Вот блин! Я же мёртв. … только никогда не знал что такое смерть. А она – оказывается такая …

Вот как.

А я её так боялся.

Почему-то сразу становится легче.

Я думал будет хуже.

Делаю шаг, другой – но останавливаюсь. Ноги почему-то вязнут. Стали тяжёлыми. Земля мягкая как глина. Неужели снова тянет – в могилу? Под землю?

А ноги быстро уходят в землю … уже по самые колени.

Мне снова страшно.

В отчаянии взмахиваю руками что-бы рывком выбраться из земли и … о чудо! Я вдруг приподымаюсь над землёй. Лишь совсем немного – сантиметров на двадцать но все-таки это здорово!

Махаю руками изо всех сил что-бы не опустится вниз опять. Да, я могу оставаться в воздухе. Но этого мало. Теперь учусь менять направление полёта – кручусь своим тело … меняю движения рук. Наконец получается. И я уже подлетаю к дереву. Хватаюсь за ветки – Уф! Надо бы передохнуть!.

Как здорово что могу летать.

Вдруг появляется такое чувство что летал всегда.

Это же так просто!

Оглядываюсь вокруг – восторг сразу улетучивается. Как-то странно … Все вокруг меня какое-то серое. Бесцветное. Как будто я вылез из могилы в сумерках. Или ночью.

Может и вправду – ночь?

Но слева – замечаю какие-то краски. Яркие, разноцветные. Они переливаются разными оттенками. Вспоминаю что в той стороне кладбища начинается город. Почему кладбище – в глазах мёртвых кажется серым а город цветным?

Не понимаю.

Но меня тянет туда … краски для меня теперь – вдруг становятся желанными, олицетворением жизни и радости.

– Туда!

Хватаюсь руками за ветви и лезу выше по дереву – на самой высокой ветке отталкиваюсь ногами от дерева и снова отчаянно машу руками

– Слава Богу! Я снова лечу! Теперь мне удаётся теперь держать более высокую высоту – приблизительно пять метров над землёй.

Активно машу руками и начинаю свой полет в сторону города.

Иногда смотрю вниз – под собой вижу какие-то фигуры … тени … они тоже смотрят на меня, стараются подпрыгнуть, коснуться руками но не могут.

Они пугают меня.

Я машу ещё сильнее и подымаюсь выше.

Но руки устают и я начинаю опускаться.

Наконец то! Вот и город!

Я опускаюсь на мостовую. Устал. Стою и оглядываюсь.

Вижу много людей. На меня – ноль внимания. Все чем-то заняты. Кто-то смеётся. Кто-то разговаривает.

Как будто я в живом мире. Но что-то не так … как будто все готовы к чему-то … кроме меня.

К чему?

О Боже! Что это?

Огромная волна … она несётся прямо по центральной улице города! Той улице где при жизни я ходил тысячу раз на работу и обратно, встречался на свиданиях, дарил цветы девушкам.

Только теперь – по ней несётся огромная волна высотой в десять метров.

Она странная – бело – голубая. Много брызг. И над нею сверкает огромное синее небо.

Почему-то у меня захватывает дух. И не только у меня – оглядываюсь. Все смотрят на неё и визжат. Кто-то от радости. Кто-то от восторга. Кто-то от ужаса.

Волна сбивает меня с ног и вместе со всеми несёт вперёд Мелькают витрины магазинов, знакомые переулки.

Как и всем – мне весело. Только замечаю что крики вокруг меня – затихают.

Волна стремительно уносит нас куда-то ….

– Выбирайся оттуда! – Вдруг слышу чей-то истошный голос.

Оглядываюсь – вокруг уже никто не смеётся. Их осталось только несколько.

Вспоминаю что умею летать и снова машу руками – но волна не отпускает. Да и волна ли это?

Только теперь я понимаю – это западня.

Что-то держит меня снизу. Крепко и сильно. Тянет куда-то за волной.

И выхода мне нету.

– Лучше бы в могиле оставался – Мелькает шальная мысль я и отчаянно пытаюсь хвататься руками за прибрежные доски … мусор ….

Но не получается.

В последний раз, всем телом выпрыгиваю из воды и машу руками. На мгновение я чуть взлетаю над водой но … тут же падаю обратно. Как вдруг чья-то рука хватает меня за мою.

Кажется, этот тот кто кричал мне.

Только теперь он орёт мне – Маши! Маши! Маши!

– А – а-а-а! – Кричу от отчаяния и машу из самых последних сил. Наконец нам удаётся выбраться. Волна продолжает стремительно нестись дальше, но уже без меня.

Город сразу тускнеет почему-то. Дома, улицы … Теперь он пустой.

В нем никого нету.

Краски сереют, как на кладбище

Город был приманкой? Для мёртвых? Что-бы собрать их всех вместе?

Но ответа – у меня нету.

Я лечу куда-то вверх, в облака.

Все так же остервенело машу руками. Боюсь что если перестану – то снова вернусь туда.

Кто-то помогает мне – толкает вверх. Мы приближаемся к чему-то белому.

Тяжело дыша я хватаюсь за него и залажу. Оно как одеяло. Мягкое но упругое и крепкое. Мелькает мысль – неужели это облако? Но плевать … главное что больше не надо махать руками.

А они – висят у меня как плети.

И болят.

– Испугался? – Кто-то тихо спрашивает за спиной. Оглядываюсь. Это тот кто спасал меня.

– Угу – киваю головой все ещё дрожа

Он смеётся почему-то.

– Я мёртвый? – Спрашиваю его. А в глубине души все ещё надеюсь – что это страшный сон.

– Конечно – Отвечает мне ласково. И кладёт руку на плечо – как бы успокаивая.

Он не похож на ангела – у него нету крыльев. И руки – как у меня.

Нет. Кажется это не рай.

Но и не ад.

– Так я в раю или в в аду?

Он продолжает смеяться. – А ты куда хотел бы?

– Я имею выбор?

Он перестает смеяться и смотрит на меня.

Затем подходит ближе – Тебе просто повезло приятель. Понимаешь, у тебя одинаковое количество добрых и злых поступков.

Так что ты – посредине.

Сам выбирай.

Белая тучка начинает рассеиваться и мы спускаемся к земле, садимся на какое-то поле.

– А хочешь к нам, ангелам? – Он по приятельски снова кладёт мне руку на плечо. – Я ведь за тобой с рождения присматриваю. Будем с тобой теперь по настоящему дружить. Ты мне всегда нравился …

Я смотрю на него – Это навеки?

Он кивает головой.

Вдруг в моей душе появляется тоска . – Я не уверен что хочу навеки.

– Нет проблем! – Соглашается он – Есть и другой выход. Можешь снова родиться на свет.

– Правда? – Вскидываю я голову.

– Да! Вон , посмотри, там столько родителей хотят иметь ребёнка. Выбирай любых себе.

Я смотрю в сторону куда он показывает – там множество людей – стоят вдалеке и приветливо машут мне руками. До меня доносится:

– Иди же мальчик. Иди сюда … родной наш.

– А как же моя мамочка – вдруг вспоминаю я.

Ангел досадливо махает рукой – Да забудь про неё. Это прошлое.

Хорошо. Хочу забыть про неё, как он просил. Стараюсь изо всех сил, и вдруг в голове мелькает мысль, что только я один в этом мире – звал её мамочкой. Больше никто.

И эта мысль – как нож вдруг рвёт мне сердце.

Может поэтому – она любила, защищала меня и готова была на все – лишь что- бы услышать – одно это слово.