Соперницы - Шарлотта Бронте Страница 3

вскоре меня отвлекло иное зрелище. Примерно в ста футах впереди белел огромный скелет. Я тут же подбежал и внимательно его осмотрел. Покуда я глядел на длинный безобразный костяк, простертый передо мной на песке, мне подумалось, что это могут быть останки одного из тех древних бриттов, что, по преданию, высадились в этой ужасной земле и в ней сгинули. Тут я заметил, что кости обвивает длинная ржавая цепь. Внезапно она лязгнула, и скелет попытался встать, однако песчаная гора с грохотом осыпалась на него, взметнув тучу пыли, закрывшую солнце, так что наступила полная тьма. Когда пыль осела, не осталось ничего, что указало бы будущим путешественникам место, где лежал скелет».

Если этот рассказ правдив – а я не вижу причин ему не доверять, – у нас есть все основания предположить, что это скелеты злых джиннов, которых сковала цепью фея Маймуна.

Есть еще несколько преданий, но все они весьма сомнительные.

Глава 2

В поисках неоткрытых земель

В год 1793-й семидесятичетырехпушечный корабль «Непобедимый» с попутным ветром отошел от берегов Англии. Команда – двенадцать человек, все как на подбор сильные и здоровые. Вот их имена: Маркус О’Донелл, Фердинанд Кортес, Феликс де Ротси, Юджин Камерон, Гарольд Фицджордж, Генри Клинтон, Френсис Стюарт, Рональд Траквер, Эрнест Фортескью, Густав Даннели, Фредерик Брауншвейгский и Артур Уэлсли.

Как я уже сказал, мы отплыли из Англии 1 марта 1793 года. 15-го увидели Испанию. 16-го высадились на берег, закупили провиант и 20-го вновь подняли паруса. 25-го около полудня Генри Клинтон, стоявший на вантах, крикнул, что видит грозовое облако. Через минуту мы все были на палубе и тревожно всматривались в гору, над которой висело зловещее черное пятно. Тут же убрали паруса, сменили галс и на самый крайний случай приготовили шлюпку.

Покончив с этим, мы спустились в каюту. На всех лицах был написан страх; никто не выражал готовность встретить свою участь, как пристало мужчинам. Некоторые из нас начали плакать, однако время шло, но мы не слышали шума ветра, а облако не увеличивалось в размерах.

Наконец Маркус О’Донелл воскликнул:

– Ну хоть бы оно уж куда-нибудь сдвинулось, вперед или назад!

Тогда Стюарт посоветовал ему заткнуться, а Фердинанд влепил затрещину. О’Донелл в долгу не остался. Но тут засвистел ветер, и Рональд закричал:

– Облако уже размером с меня!

Брауншвейг оттащил Рональда от окна и велел ему придержать язык. Феликс де Ротси зажал Рональду рот. Г. Фицджордж сзади схватил Ротси за горло. Э. Фортескью сунул под нос О’Донеллу кулак, а Маркус повалил Эрнеста на пол. Камерон пинком отбросил Клинтона на другую сторону каюты, а Стюарт так орал им: «Тише вы!», что производил больше шума, чем все остальные.

Однако внезапно яростная вспышка молнии и мощный громовой раскат заставили всех умолкнуть. Ветер усилился, обшивка корабля трещала. Вторая молния, еще более яркая и страшная, чем первая, расколола нашу грот-мачту и сорвала фор-марсель. Молнии сверкали все более пугающе, гром оглушал. Дождь лил стеной, шквальный ветер свистел в ушах. Самые стойкие из нас трепетали от страха, и даже наш главный врач испугался.

Наконец шторм закончился, но нас снесло с курса, и непонятно было, где мы теперь.

30-го Г. Даннели (он был на палубе) крикнул:

– Земля!

Все мы несказанно обрадовались. 31-го высадились на берег и узнали, что это остров Тринидад. Мы починили корабль, запасли воду и провиант и 5 мая снова пустились в путь.

Чтобы описать все наши приключения в Южной Атлантике, не хватило бы и ста книг. Довольно сказать, что после многих штормов, сбивавших нас с курса, так что мы уже не знали, в какой части света находимся, впереди показалась земля. Мы некоторое время шли вдоль берега, ища удобное место для высадки. Наконец мы его нашли.

2 июня 1793 года наш потрепанный корабль бросил якорь в небольшой бухте, и мы сошли на берег. К нашему изумлению, земля оказалась возделанной. Здесь в изобилии колосились неведомые нам злаки, рядами росли пальмы и огромное число миндальных деревьев. Кроме того, было множество олив и большие рисовые поля. Нас очень удивили эти признаки того, что земля обитаема. Судя по всему, она принадлежала к огромному континенту.

Пройдя мили две, мы увидели вдалеке двадцать туземцев; все они были вооружены до зубов. Мы тут же приготовились к бою. У каждого из нас имелись пистоль, сабля и багинет. Подойдя ближе к нам, дикари тоже остановились. Судя по всему, наш вид очень их изумил, потому что мы слышали, как один произнес: «Что это за странные люди?»

Затем их вождь спросил:

– Кто вы?

Уэлсли ответил:

– Нас прибило к берегу штормом, и мы просим вас о приюте.

Они сказали:

– Вы его не получите!

Уэлсли:

– Тогда мы возьмем его силой!

Мы приготовились к сражению, они тоже.

Схватка была ожесточенной, но мы победили: убили десятерых, взяли вождя в плен, еще пятерых ранили, а последние четверо бежали. Вождь был совершенно черный и очень высокий. У него была свирепая внешность и самые красивые глаза, какие я когда-либо видел. Мы спросили, как его имя, но он не стал отвечать. Мы спросили, как называется его страна, и он ответил: «Ашанти»[4].

На следующее утро к нашим шатрам подошли двенадцать человек с выкупом за вождя и предложением мира от здешнего правителя. Мы согласились, так как условия были для нас самые выгодные.

Сразу после заключения мирного договора мы решили приступить к строительству города. Место выбрали посреди большой равнины, ограниченной с севера высокими горами, с юга – морем, с востока – мрачными лесами, а с запада – зловещей пустыней.

Примерно через месяц после того, как мы начали строить город, с нами произошло следующее приключение.

Как-то вечером мы все собрались в большом шатре вокруг огня, ярко горевшего в середине. Мы сидели, слушая завывания ветра, бушующего снаружи. Все молчали. Никому не хотелось говорить, а уж тем более смеяться, и кубки на круглом столе оставались нетронутыми. Средь этой тишины мы услышали звук трубы, доносящийся со стороны пустыни. В следующий миг грянул раскат грома, и земля как будто содрогнулась до самого основания.

К тому времени все мы, насмерть перепуганные, повскакали с мест. При новом жутком звуке трубы страх наш сменился отчаянием. Мы бросились вон из шатра, вопя не от храбрости, а от ужаса, и тут нам предстало зрелище столь величественное и грозное, что даже сейчас, через сорок лет после той кошмарной ночи, при воспоминании о нем у меня сжимается сердце и кровь леденеет в жилах. Высоко в