Охотясь на Адэлайн - Х. Д. Карлтон Страница 2

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы ответить, я чувствую укол в руку, а затем жжение, распространяющееся по венам.

Я резко вдыхаю воздух. И это последний вдох, который я делаю перед тем, как спускается темнота.

* * *

«Ее жизненные показатели нестабильны, давление падает. Нам нужно поставить ей капельницу».

Я вздрагиваю; незнакомый голос искажается под звоном в ушах.

Агония пылает в каждом дюйме моего тела, но я чувствую себя как под водой, борюсь за то, чтобы выбраться на поверхность, но в то же время отталкиваюсь от нее, потому что просто знаю, что боль только усилится. Я окутана огненной пеленой, пламя лижет мои нервные окончания, и чем ближе я к сознанию, тем ярче вспышки.

В моей руке появляется крошечный укол, за ним следуют приглушенные голоса, доносящиеся с разных направлений.

«Вывих плеча, травма головы, рваные раны по всему телу». На мужской голос затухает, а затем снова вклинивается, резкий крик, который проносится вверх по моему позвоночнику.

«Черт возьми, Рио, это не гребаная больница, где у меня есть оборудование, которое мне нужно. У нее может быть внутреннее кровотечение прямо сейчас, насколько я знаю».

«Да ладно, мужик, она была в порядке совсем недавно», — отвечает другой, с ноткой беспокойства в его тоне. Думаю, это компаньон Рио.

«В порядке? Я не могу знать, какие повреждения она получила. Очевидно. очевидно, что она ударилась головой. У нее может быть кровотечение, и она может умереть через несколько секунд. Вы найдете мне томограф?». Когда его встречает молчание, следует пробормотал:

«Я так и думал».

Темнота лижет край моего сознания, угрожая утащить меня обратно под воду. Я стону, и пальцы пытаются открыть мои глаза. Яркий свет вспыхивает в них, но я едва замечаю.

«Мисс, вы можете сказать мне, что болит?»

Пожилой мужчина заменяет свет, его лицо нависает надо мной. Его образ размыто, но я могу различить пучки седых волос, кустистые усы и бледно-голубые глаза.

Я раздвигаю губы, но мой язык прилипает к крыше рта.

Господи, что они мне вкололи? Что бы это ни было, оно заставляет меня дезориентирует и вызывает головокружение.

«Я знаю, что тебе сейчас очень больно, но мне нужно, чтобы ты сказала мне, что именно болит».

Все. Все, блядь, болит.

«Мое… плечо», — наконец прохрипел я. «Моя голова».

«Где-нибудь еще? Грудь или живот?»

«Спина», — задыхаюсь я, снова вспоминая, как меня вытаскивали из машины. Мою спину как будто натерли на сырной терке.

«И это все?» — нажимает он.

Я киваю головой, постоянные вопросы утомляют. Миллион других мест тоже болят, но моя энергия иссякла, и я очень устала.

«Я сделаю тебе анестезию и приведу тебя в порядок, хорошо?».

Ясность проступает над моим окружением, и черты лица мужчины заостряются. Вместе с другим мужчиной, стоящим позади него, который переминается на своих и наблюдает за нами.

Пора спать, принцесса.

Темные бездонные глаза и злая ухмылка — Рио. Это он вытащил меня из машины. Вспышки того разговора ускользают от меня, но я знаю. это было нечто большее. Я не могу думать, не обращая внимания на непрекращающийся стук в моем черепе.

В тот момент, когда мои глаза начинают фокусироваться, мое зрение снова затуманивается, и мои веки становятся тяжелыми. Я не могу бороться с глубокой тягой просто закрыть глаза.

Я не хочу бороться с этим. Не тогда, когда это отвлечет меня от боли.

* * *

Адди, детка, мне нужно, чтобы ты боролась за меня, хорошо? Мне нужно, чтобы ты выжила, пока я пока я не доберусь до тебя.

«Насколько сильно она повреждена?»

Вопрос выводит меня из бесконечной ямы, в которой я дрейфую где живет только иллюзия голоса Зейда. Это не реально — его голоса на самом деле нет. Но он кажется таким реальным. Таким успокаивающим, что я борюсь за то, чтобы остаться там, где я могу его слышать.

«Как сильно, по-твоему? Ты сбил ее с дороги».

Наряду с гневным ответом, по всему телу пульсирует тупая боль. Я слышу вздох, а затем пожилой мужчина продолжает.

«У нее будет несколько шрамов на спине от стекла. Вам повезло, что они были довольно чистыми, так что шрамы не будут слишком страшными».

«Это снизит ее стоимость», — пробормотал голос, слишком низкий, чтобы различить, кто это сказал.

«Заткнись, блядь, ты получишь деньги независимо от этого. На хрена тебе это надо?»

«Э-э, может, потому что из-за твоей тупой ошибки я рискую жизнью? Господи, Рио, Я знал, что она была ранена, но не так сильно».

Что бы Рио ни собирался сказать, его оборвал незнакомый голос — тот, который, должно быть, является врачом.

«У нее тридцать швов между двумя большими ранами, потому что ее протащили по острому металлу и стеклу. Вы не могли ожидать, что это не приведет к необратимым повреждениям», — говорит он, явно принимая сторону спутницы Рио.

«Черт возьми, Рио. Ты же понимаешь, что это может быть из моего гребаного кармана, верно? Я просил тебя о помощи, а не о том, чтобы ты все испортил за меня».

«Как, блядь, ты ожидал, что я вытащу ее, а? Поднять машину, как будто я ебаный Супермен, и откатить ее, чтобы я мог вынести ее, как какой-нибудь герой?»

Рио плюется.

У меня защемило в груди. Грубость его тона похожа на царапанье гвоздей по меловой доске. Я просыпалась от этого проклятого голоса уже слишком много раз. И каждый раз это суровое напоминание о том, что меня затянуло в кошмар и я еще не нашла выхода.

«Если бы ты не ударил машину так сильно, ничего бы этого не произошло. не случилось бы, ты, кусок дерьма».

«Если бы ты не был так охуенно накачан и не кричал мне в ухо, то ты мог бы быть водителем, как и должен был быть».

«Джентльмены, давайте передохнем. Она в сознании. Ее кровяное давление повышается».

Мое дыхание замирает, но я не пытаюсь притворяться. Медленно, я открываю глаза, чтобы увидеть трех мужчин, окружающих меня и смотрящих на меня так, как будто я лабораторная крыса в эксперименте.

Очень чертовски ужасного эксперимента.

Сначала мои глаза сталкиваются с темной парой. Почти черными безжизненными от отсутствия тепла. Татуировки покрывают его светло-коричневую кожу, лавровые листья по обе стороны от горла привлекают мое внимание. На нем застегнутая кожаная куртка, но на руках и на каждом пальце черные чернила, указывая на то, что он, скорее всего, покрыт