Френдзона: Выход (СИ) - Волкова Дарья Страница 3

— Любишь быть сверху? — ухмыльнулся Роман. — Но вот что я тебе скажу. Тихон Аристархович явно не теряет надежды заманить тебя к себе. Так что будь бдительна! Ладно, — вздохнул Рома. — Спасибо, боярыня, за чизкейк, за любовь, за ласку. Побежал я, Марфут, а то… А то… — непонятно закончил он. — Общение с сисями отложим до более подходящего случая.

— Обойдешься, — повторила Марфа и встала. — Чаевые хорошие оставь, девочку напугал.

— Обязательно, что я правил не знаю, что ли, — Рома тоже встал и неожиданно оказался рядом, обнял, прижался губами к щеке. — Я правда скучал, Мрысь. Не пропадай.

Марфа прошла в свой кабинет. У стойки девчонки-официантки шушукались, периодически поглядывая на дверь, за которой только что скрылся Ромка. Да, Ромочка Ракитянский умел производить впечатление на девушек. Высоченный, широкоплечий, зеленоглазый, улыбчивый, обаятельный. Девчонки к его ногам просто падали. А Ромочка через них спокойно перешагивал, все с той же обаятельной улыбкой. Избалованный женским вниманием зеленоглазый, улыбчивый и чертовски умный гад.

В которого она по неосторожности и дурости умудрилась влюбиться!

Марфа сидела в своем кабинете и, вместо того, чтобы звонить поставщикам, вспоминала. Как тогда, шесть лет назад, недоумевала — когда это Ромочка Ракитянский успел вырасти? Нет, вырос он теперь. Вырос, повзрослел, заматерел. Вон, у нее на столе лежит его темно-бордовая визитка. Адвокат Ракитянский Роман Ростиславович. Дорого, солидно, презентабельно. Что не отменяет того факта, что он младше ее на пять лет. Ну, точнее, на четыре с половиной года. Но младше же.

Младше, однако вырос. В наглую, харизматичную двухметровую скотину. Которая никак не желала исчезать из ее жизни. Шесть лет прошло. Шесть! Марфа Тихоновна, за шесть-то лет можно было с этой блажью разобраться? А вот ни хрена. Не получалось. Если эта блажь постоянно маячила перед глазами своими широченными плечами и зелеными глазами, лезла в уши своим заразительным смехом и тихим шепотом на ухо «Мрыся, я скучал». Ромочка Ракитняский прочно поселился в ее жизни — не только как закадычный приятель ее младших братьев, но и как ее друг. Друг, чтоб его! Как он сегодня сказал: «Друг ли ты мне, Мрысечка?». Нет, Ромочка, не друг.

Хотя так, если рассуждать отстраненно, как не друг? Именно что друг. Как назвать того, кто постоянно забегает гости — то к ней в ресторан, то домой — и пьет кофе, и рассказывает о своих адвокатских буднях, и веселит, и смешит, и обнимает, и целует в щеку? А она при этом млеет от этих невинных прикосновений. И взгляда оторвать не может от широких плеч под серым пиджаком, или, если повезет, обтянутых рубашкой — Ромка любил яркие, но часто носил белые. А когда выдержка внезапно и непредсказуемо откажет — то вдруг бросит отчаянный взгляд на его брюки. На ширинку, да. Она же до сих пор помнит тот летний день и его, голого, на бортике бассейна.

А он ей просто друг. Просто друг — ее и ее младших братьев. Ромка Ракитянский, который младше ее на четыре с половиной года.

А у Марфы, когда она пялится на его ширинку, вспоминая темное и обильное из того июньского солнечного дня — просто гормональный сбой. Тридцать лет девоньке стукнуло. Взамуж пора, как говорят. Марфе повезло с родителями — в этом вопросе прежде всего с мамой. Марфу не пилят, что ей в этот самый взамуж пора. Никто не касается темы ее личной жизни. Все разговоры с родителями — про здоровье, про увлечения, про работу. Петрусь с Павлусем тоже демонстрируют отнюдь не свойственную им деликатность в данной области. Впрочем, работа в уголовке, кажется, их существенно пообтесала.

Но фактов это не отменяет. Тридцать лет. Пора таки взамуж. Или найти мужика постоянного, чтоб трахал регулярно и качественно. Так трахал, чтобы выбил уже из головы этого смазливого наглого малолетку Ромочку Ракитянского.

Пиликнул телефон. Клаус.

Клаус: Во сколько мы встречаемся, Марта?

Марфа отложила телефон и задумчиво постучала указательным пальцем по верхней губе. Настырный какой Клаус. А, с другой стороны, ты же только что думала о том, что надо завести кого-то, чтобы качественно вытрахал у тебя из головы этого гада Ракитянского. Не факт, что поможет, но почему бы не попробовать. Судя по комплекции, Клаус вполне на это способен. Да можно просто погулять — это тоже полезно! Тем более, что Марфа и в самом деле испытывала легкое чувство вины перед Клаусом. Он ей действительно писал весь год — много и почти без ошибок. А она ему отвечала на одно сообщение из десяти. Нехорошо, невежливо. Марфа снова взяла в руки телефон.

Марфа: Давай в шесть тридцать? В каком отеле ты остановился?

Марфа собиралась на встречу тщательно. В конце концов, это не просто свидание, она представляет русскую ресторанную традицию!

Туфли на каблуке не без сожаления отложила — они же планируют гулять. А так-то при общении с Клаусом хотя бы пять, а лучше восемь сантиметров каблука были бы нелишние. При общении с Ромочкой этих сантиметров тоже, кстати, не хватало. Так, не будем сейчас Ромочку вспоминать!

Черт с ними, с каблуками. Зато платье-то можно надеть. Шифоновое, летящее, красиво облекающее фигуру со всеми положенными женскому телу изгибами. И волосы романтично распустить по плечам — лежат хорошо, красиво, волнами. Каплю духов, легкий макияж.

Марфа придирчиво оглядела свое отражение в зеркале. Не посрамим чести русской ресторанной школы. И не трахнуть такую нежную фею — просто грех. Но это мы еще посмотрим — хотим ли мы этого греха или просто погулять. И Марфа сунула ноги в белые слипоны.

— Марта, ты прекрасна!

Клаус смотрел не нее таким щенячьим влюбленным взглядом, что Марфа почувствовала укол совести. Но — только после всплеска женского тщеславия. Хотя, казалось бы, на хрена? Зачем, то есть? Зачем ей эта демонстрация Клаусу силы собственной женской привлекательности? А вот потому что. Так надо.

— Мне не хватает каблуков, — честно созналась Марфа, беря Клауса под руку.

— А почему не надела? — искренне изумился Клаус.

— Мы же гулять. Ноги устанут.

— Я бы взял тебя на руки! — Клаус пылко прижал ее локоть к своему боку.

А, может, и не зря этот взрыв женского тщеславия. Приятно, черт, побери.

И была почти двухчасовая прогулка по Москве — Марфа даже не представляла, что знает столько подробностей о достопримечательностях белокаменной. И потом ужин — и Марфа, и Клаус отнеслись к выбору места для ужина серьезно и основательно, и ресторан их не подвел. Марфа вынуждена была признать, что придраться не к чему. И даже пометила себе пару лайфхаков на предмет «Перенять». Клаус же просто растекался мыслью по древу, почти не делая ошибок в речи, а Марфа ему не мешала. В конце концов, она его столько времени игнорировала.

После ужина Клаус высказал намерение Марфу проводить, но она решительно воспротивилась.

— Ну подумай сам, зачем это провожание? Я же потом буду переживать, как ты доберешься? Давай, я лучше тебя до гостиницы провожу?

— Это неправильно, Марта, — вздыхает Клаус.

— Что русскому хорошо, то немцу плохо! — смеется Марфа. — Пошли к твоему отелю.

На прощание Клаус поцеловал Марфу. Кажется, намеревался в губы. Но она ему подставила щеку. И он прижался к этой щеке, крепко обнимая Марфу.

Нормальный вроде мужик. Но не трогает ничего внутри. Вот вообще ничего.

— Мы еще увидимся, Марта?

— А ты когда уезжаешь?

— Я еще неделю буду в Москве, Марта.

— Значит созвонимся.

А уже дома, когда Марфа пила чай, закинув многострадальные ноги на валик дивана, телефон ожил. И, в очередной раз — вопросом дня.

Михаил: Скучала по мне?

Нет, это явно закон парных случаев. В ее случае — даже тройных!

Марфа: Конечно. Как там пельмени с лосятиной поживают?

Михаил: Извини, пельменей с лосятиной не привез. Только себя.

Марфа: Ты в Москве?