Ашшур в гневе. Часть вторая - Вадим Барташ Страница 2

 Далее его взор обратился уже на армию и по сути началось не преобразование, а создание её с нуля. Причём она создавалась из тех немногочисленных отрядов городской стражи, которые у него находились под рукой. Работа в этом направлении велась крайне осторожно и Шамаш очень боялся раньше времени свои намерения раскрыть. Но вот и армия им была создана, пусть и не очень большая. И только на последнем этапе подготовки к восстанию Шамаш и его визирь взялись сколачивать антиассирийскую коалицию.

 И тут как раз восстал и отпал от Ниневии Египет. И между новым фараоном Псамметихом и Шамашем сразу же завязались интенсивные переговоры, которые уже вскоре дали для обоих положительный результат.

Вслед за Египтом и Шамашем к антиассирийской коалиции примкнула Лидия, к коалиции этой проявил интерес и новый мидийский правитель Фраорт, и даже ещё вчера поверженный Ашшурбанапалом Элам, втоптанный им в прах и только-только восстанавливавшийся, не пожелал оставаться в стороне. Ну а арабы и халдейские и арамейские княжества на крайнем Юге Месопотамии, изнывавшие от тяжёлого имперского ярма и различных притеснений, сами по себе были склонны к неповиновению, и Шамаш их достаточно быстро убедил встать на его сторону.

 Однако даже самые идеальные и продуманные планы, как всегда нарушает жизнь. Шамаш и Набу-ката-цабат не всё сумели предусмотреть…

***

 Псамметих первым осмелился выступить.

Он перешёл Синай, но стоило его армии подойти к Ашдоду, как она там увязла. А это была самая мощная крепость империи, прикрывавшая египетско-ассирийскую границу. Затем была выведена из игры Лидия с помощью натравленных против неё «чёрноколпачников». Следующим выпавшим звеном из мощнейшей антиассирийской коалиции стала Мидия. С этой стороны угрозу Ассирии купировали скифы. И, наконец, Элам, пообещавший поддержать Шамаша, тянул с выступлением. И в итоге восставшие вавилоняне по сути остались один на один в своём противостоянии с империей. Если не считать арабов и мелких владетелей Юга Месопотамии.

 Но Шамашу и его тестю отступать было не с руки. А ещё точнее, этого им делать уже было нельзя.

Они бросили вызов Великому царю…

И он их вызов принял.

***

 Царица-мать, как и обещала своему новому фавориту, греческому скульптору Филомею, нашла его сестру. Как выяснилось, её продали в один из Ниневийских публичных домов, но не в обычный и какой-то там зачуханный, больше похожий на припортовый гадюшник, а в самый что ни на есть дорогой, который посещали исключительно богатые сластолюбцы.

 Хотя за неё и заломили тройную цену, однако Накия не торгуясь выкупила сестру своего юного друга и вскоре Ирана появилась в Северном дворце.

– Госпожа, – увидев сестру воскликнул прослезившийся юный грек, – я даже не знаю, как тебя за всё, что ты для меня сделала, отблагодарить?

– А-а-а, – отмахнулась Накия, – для меня это были сущие пустяки! Лучше покажи хотя бы одну готовую скульптуру, которую ты на днях закончил.

– Конечно, конечно! Но тогда следует пройти в мою мастерскую…

 Они прошли в мастерскую грека и Филомей показал своей госпоже уже две готовых скульптуры. Увиденное превзошло все ожидания Накии. Она даже на некоторое время потеряла дар речи. На неё смотрели её копии. Я бы даже сказал, её двойники. Несомненно, греки далеко превзошли в своём мастерстве остальных художников и скульпторов той эпохи. Их работы были настолько совершенны и реалистичны, что казалось ещё чуть-чуть, и они оживут и смогут заговорить.

 Наконец, Накия смогла выразить свой восторг:

– У-ух, ты! Да я не просто довольна, а я… Я восхищена, Филомей! Как жаль, что эти скульптуры никто не увидит! Я обещаю, что они украсят мою опочивальню, и я буду ими постоянно любоваться в свободное время! Ты получишь за них щедрое вознаграждение!

 И тут же Накия распорядилась дать свободу своему юному любовнику и выплатила ему за его две работы целых шесть талантов серебра и подарила ещё в придачу дом неподалеку от Северного дворца, но от себя Филомея она не собиралась отпускать, и в подаренном ему доме поселилась его сестра.

***

 Генерал Эриб-адад нередко бахвалился, что у него хорошая память, и он никогда ничего не забывает. Напомню, что это был тот самый военачальник, с которым круто обошёлся карлик, и которого он со скандалом отстранил от должности. Эриб-адад постоянно досаждал Накии, и она наконец-то решила выполнить своё обещание.

Царственного внука Накия застала в дворцовом парке. Ашшурбанапал прогуливался в одиночестве и за ним покорно следовала его любимица и её уже чуть подросшие шесть котят. Четверо из них были, как и мать, иссиня-чёрные, а двое тоже чёрные, но не до синевы. И все они были очень игривые и забавные. Они бежали за матерью, спотыкались и падали, однако быстро поднимались и продолжали бежать на коротких и ещё не послушных лапках.

 При виде царицы-матери Ашшурбанапал велел пантере Лилит замереть и прошёл в беседку, где они с Накией разместились.

Ашшурбанапал выжидающе посмотрел на Накию. Она молчала. Видно она думала, как начать разговор.

Тогда, проявив нетерпение, Ашшурбанапал спросил:

– Ты хотела со мной о чём-то поговорить?

– Да, хочу!– подтвердила царица-мать.

– Думаешь узнать, что происходит в Вавилонии?

– Не совсем. А вернее, не только об этом…Я вначале хотела кое о чём другом с тобой поговорить…

– Ну, хорошо… Я слушаю.

Накия начала издалека:

– А тебе известно, что у князя Набуэля и Аматтеи родилась дочь?– Накия при этих словах испытующе посмотрела на внука. Она очень хотела выяснить, как он отреагирует на подобное сообщение. «По-прежнему ли он вспоминает лидийку? И по-прежнему ли о ней он думает?»

– Я знаю об этом,– внешне спокойно отреагировал Ашшурбанапал на слова царицы-матери.– Мне об этом сообщили. Кажется, сегодня, – и всё-таки ассирийский царь до конца не смог сдержаться и лоб его прочертили две глубоких складки.

 Для Ашшурбанапала эта тема по-прежнему была болезненной. И Накия это поняла. Великий царь ещё ни в кого так не влюблялся, как в эту девицу. Он по-прежнему ради неё готов был на всё. Он даже готов её был сделать своей женой, и не просто женой, а главной и самой любимой, но она несколько раз отвергала его предложения, что в то время было неслыханной дерзостью с её стороны! Величайшему правителю ойкумены отказывали! И кто?! Обычная женщина! Да ещё и чужеземка! И он всё равно не хотел применять к ней силу, а желал завоевать её сердце другими способами, но только не принуждением и не насилием. Он терпеливо ждал. Ждал как